Не упусти

Но она не позвонила. Маргарет села на велосипед и поехала в магазин «У Кента». То ли из-за вчерашней пиццы, то ли из-за тушеного мяса Линды, от которого у Сороки до сих пор текли слюнки, но она решила попробовать на ужин что-то новое.

Она стояла в проходе с замороженной едой и не торопясь выбирала, читая этикетки на каждой яркой коробке.

А потом услышала звук.

Звук, который она узнала бы где угодно. Звук, который она узнала бы из ряда других.

Высокий визгливый смех. Смех Эллисон.

Несмотря на мурашки по коже и низкую температуру в помещении, Сорока почувствовала, как мгновенно вспотела. В продуктовом было почти пусто. Из динамиков играл какой-то непонятный мягкий джаз. В проходе стоял еще один человек – молодая мама с ярко-красной помадой, держащая малыша подмышкой. Она все время спрашивала его, что он хочет на ужин, а тот все время менял решение.

Сорока сделала несколько шагов к концу ряда. Новый взрыв смеха. Это была Эллисон, которая вечно смеялась, громко объявляя о своем существовании каждому, кто оказался в том же месте, что и она.

Еще шаг – и Сорока остановилась, потому что услышала новый голос, более низкий, мужской:

– Просто выбери уже что-нибудь. Клянусь, если мы опоздаем на этот фильм, я сорвусь, – говорил он.

Сорока узнала и этот голос. Она слышала этот голос против своей воли, в тех уголках сознания, которые не подчинялись приказам, которые не замолкали, когда она этого хотела.

– Не смей меня торопить, – ответила Эллисон.

Сорока сделала еще шаг, и они оказались на виду – Эллисон, естественно, это она, и Брэндон Фипп. Он скрестил руки на груди, а на лице читалось недовольство. Эллисон изучала открытую перед ней холодильную полку.

– Ты единственная ненормальная на планете, которая проносит в кинотеатр шоколадное молоко, – сказал Брэндон. – Просто возьми Reese’s Pieces, как делают все остальные люди на планете.

– Ты бы меня полюбил, если бы я была такой же, как и все остальные на планете? – возразила Эллисон. Она нашла, что искала. Сорока знала, что она возьмет, еще до того, как ее рука сжалась. Это было шоколадно-миндальное молоко в литровой бутылке. Эллисон засунет ее в сумочку и будет пить весь фильм. К титрам она начнет подпрыгивать на сиденье, стараясь не обмочиться.

– Теперь готова? – спросил Брэндон.

– Да, но давай забежим в ряд с конфетами, потому что теперь я тоже хочу Reese’s Pieces, – сказала Эллисон. Сорока видела, как Эллисон чмокнула Брэндона в щеку, а тот схватил Эллисон за задницу, когда она отстранилась. Она хотела шлепнуть его по руке, но промахнулась.

Сорока прижалась к дверце холодильника.

Они прошли мимо, не глядя в ее сторону.

Раньше на месте Брэндона была она.

Эллисон любила романтические комедии и по выходным тащила Сороку посмотреть, что нового шло в кино. Очередь платить всегда была за Эллисон, но почему-то в итоге именно Сороке приходилось наскребать денег, чтобы покрыть их билеты. Эллисон сидела, потягивая в темноте шоколадное молоко, вздыхала от всех романтических моментов и довольно ерзала, когда два главных актера наконец в первый раз целовались.

А потом, если шло что-то еще, они пробирались в другой зал. Обычно они садились сзади, потому что там шло то, что они даже не собирались смотреть: детский фильм, боевик или фильм ужасов.

– Зачем ты заставляешь меня идти в другой зал, если даже смотреть не хочешь? – спросила ее однажды Сорока.

Эллисон ответила:

– Как будто у тебя есть идеи получше.

Но Сорока понимала, что там было что-то еще. Что-то более неприятное. Потому что в последнее время она постоянно просилась переночевать у Сороки, придумывая, чем бы им заняться подольше и подальше от дома Леффертсов. После школы Эллисон почти каждый день ходила в торговый центр. Все выходные она проводила у Сороки.

Семья Эллисон жила в богатом районе города, в большом доме с пятью спальнями, четырьмя ванными и гаражом на три машины. Но в последний раз, когда Маргарет видела их дом, на лужайке висела табличка «Продается».

– А, это? – сказала Эллисон и засмеялась. – Мы ищем дом еще больше. Я хочу собственную гардеробную. Мне некуда девать обувь.

Но потом по коридорам старшей школы Далекого шепотом стали ходить слухи: Мистер Леффертс потерял работу. Они перестали платить по закладной. Дом был в залоге. Они должны были съехать к концу месяца.

Однажды вечером Сорока ее об этом спросила. Сидя в заднем ряду кинотеатра, пока на экране шли ужасы, а на заднем плане звучала пронзительная музыка, под которую убийца преследовал свою следующую жертву.

– Кто тебе такое сказал? – рявкнула Эллисон, и ее глаза сверкнули в темноте.

– Не помню. Я только недавно это услышала.

– Ну и от кого же?

– Не помню я!

– А, так эта новость просто однажды появилась у тебя в мозгу?

– Кажется, в столовой. Вроде бы… Элизабет что-то сказала.

– Элизабет? Ладно. Спасибо, что рассказала. Это чушь собачья, ясно ведь. В этом городе богаче моих родителей только Фиппы.

На следующий день на обеде Элизабет, которая обычно занимала место за столом с Эллисон и Сорокой, сидела совершенно в другом конце столовой.