Читаем Не упыри полностью

– И не зарплата будет главной в нашей жизни. Что деньги? Главное – работа на пользу Родины. Разве не так? – с воодушевлением проговорила я, глядя на подругу.

– Конечно! Надо нести свет знаний в каждую деревню, в каждый хутор! Наши люди должны стать грамотными, образованными.

Мы еще долго рассуждали о прекрасном будущем, которое нас ждет. В нем я представляла себя похожей на красавицу Надежду Ивановну. Мое воображение рисовало картинку: я, стуча каблучками, в белой блузке и темной строгой юбке вхожу в класс. Там меня встречают десятки пытливых детских глаз. Мои чисто вымытые волосы блестят, а коса уложена венком вокруг головы. Девочки смотрят на меня с нескрываемым восторгом. Может, именно в эту минуту одна из них впервые в жизни захочет стать учителем…

… мая 1956 г

– Сегодня идем на танцы в парк, – заявляет Валя голосом, не терпящим возражений. – Мы же не можем пропустить такое важное событие?!

– Снова будешь танцевать с одним, а глазами шарить вокруг, высматривая своего Васю?

– Конечно!

– А что, если у него появилась другая девушка? – спрашиваю и сразу же жалею об этом, потому что причинила подруге боль.

– А я не верю! Вот не верю, что у него кто-то есть, и баста!

– Сколько уже парней клеилось к тебе за это время!

– Мне никто, кроме Васи, не нужен. Я чувствую, понимаешь – сердцем чувствую, что он тоже хочет встречи со мной.

Я промолчала. Если б этот Вася и в самом деле хотел увидеть Валю, то давным-давно пришел бы к институту и дождался, когда студенты начнут выходить после лекций. Но он не появлялся, и, скорее всего, Валя ему не нужна. Хотя… пусть надеется и ждет. Может, и сбудутся ее надежды…

… мая 1956 г

В прошлую субботу Валя так и не встретила Василия. Домой она вернулась расстроенная. Я, как могла, пыталась ее утешить.

– Тебе надо познакомиться с другим парнем, – советовала я. – Получится у вас с ним или нет – неважно. Главное, чтобы ваши встречи помогли тебе забыть Василия.

– Забыть я его все равно не смогу, – вздыхает подруга. – А развлечься? Ну, разве что.

Наконец, немного подумав, Валя говорит:

– Возможно, в твоих словах есть смысл. Сегодня День Победы, везде на улицах будет много народу. Попробую с кем-нибудь познакомиться. Кто подойдет ко мне первым – с тем и буду встречаться.

– А сможешь? – спрашиваю, а сама посмеиваюсь.

– Смогу!

– Смотри, ловлю на слове! – погрозила я ей пальцем.

…Вечером, принарядившись, мы вышли на улицу. Легкий и теплый весенний ветерок дружески потрепал нас по щекам и полетел дальше. Воздух – чистый и прозрачный. Пахнет не то яблоневым цветом, не то первыми весенними цветами. Погода теплая, почти летняя. По улицам ходят улыбающиеся люди, поздравляя знакомых и незнакомых. В руках у них флажки, цветы и воздушные шарики. Из громкоговорителей звучат песни: на улицах настоящий праздник.

В парке народу – не протолкнуться. Гуляют парами и компаниями, семьями, детвора галдит. То в одном, то в другом месте подают голоса гармони. Возле танцплощадки играет духовой оркестр. Рядом – целая толпа. Есть тут и военные, поэтому Валя начеку.

– С праздником, девчата! – произносит кто-то позади нас.

Мы оборачиваемся и видим Петруся. С ним незнакомый рослый худощавый парень.

– Познакомьтесь, это мой товарищ, – говорит Петрусь, не дав нам рта открыть.

– Роман, – произносит незнакомец и протягивает мне руку.

Я поднимаю глаза, и наши взгляды встречаются. Его взгляд излучает тепло и доброту. Открытое, слегка скуластое лицо. Славная искренняя улыбка.

– Мария, – я пожимаю его руку, не слыша собственного голоса, потому что в ушах у меня шумит.

Продолжаю смотреть ему в глаза, не в силах отвести взгляд. Чувствую, как ровное, ласковое пламя, которое светится в его глазах, передается мне, окутывает, проникает до самого сердца и обжигает внутри. По телу пробегает непонятная теплая волна. Совершенно новое чувство. Мир вращается вокруг меня, а вместе с ним и Роман, и Валя, и все-все-все.

– Валентина! – Валя делает шаг к Роману и протягивает руку.

Я отпускаю его теплую ладонь и стою, как оглушенная. Что-то спрашивает Петрусь, но я по-прежнему ничего не слышу. В голове шум и одно-единственное слово: «Роман». Какое красивое имя! Какой приятный, низкий и мужественный тембр голоса. Я стою столбом, мир вокруг все еще неустойчив, и земля уходит из-под ног.

– Марийка, – из задумчивости меня выводит голос Вали, которая уже дергает меня за руку. – Пошли на танцы! И ребята с нами, правда?

Не дожидаясь ответа, Валя берет Романа под руку и тащит за собой. Петрусь идет рядом со мной, потом тоже берет меня под руку.

На танцах я чувствовала себя растерянной. И от этого казалась себе бесконечно глупой и жалкой: ведь Роман танцевал с Валей, а я все время искала его глазами в толпе. И почему-то ужасно раздражал Петрусь. То ли он сегодня был особенно неуклюжим, то ли я – слишком рассеянной, но он все время наступал мне на ноги. Мне нужно было успокоиться, привести в порядок спутанные мысли. В конце концов я предложила Вале вернуться домой, но она – ни в какую.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Аламут (ЛП)
Аламут (ЛП)

"При самом близоруком прочтении "Аламута", - пишет переводчик Майкл Биггинс в своем послесловии к этому изданию, - могут укрепиться некоторые стереотипные представления о Ближнем Востоке как об исключительном доме фанатиков и беспрекословных фундаменталистов... Но внимательные читатели должны уходить от "Аламута" совсем с другим ощущением".   Публикуя эту книгу, мы стремимся разрушить ненавистные стереотипы, а не укрепить их. Что мы отмечаем в "Аламуте", так это то, как автор показывает, что любой идеологией может манипулировать харизматичный лидер и превращать индивидуальные убеждения в фанатизм. Аламут можно рассматривать как аргумент против систем верований, которые лишают человека способности действовать и мыслить нравственно. Основные выводы из истории Хасана ибн Саббаха заключаются не в том, что ислам или религия по своей сути предрасполагают к терроризму, а в том, что любая идеология, будь то религиозная, националистическая или иная, может быть использована в драматических и опасных целях. Действительно, "Аламут" был написан в ответ на европейский политический климат 1938 года, когда на континенте набирали силу тоталитарные силы.   Мы надеемся, что мысли, убеждения и мотивы этих персонажей не воспринимаются как представление ислама или как доказательство того, что ислам потворствует насилию или террористам-самоубийцам. Доктрины, представленные в этой книге, включая высший девиз исмаилитов "Ничто не истинно, все дозволено", не соответствуют убеждениям большинства мусульман на протяжении веков, а скорее относительно небольшой секты.   Именно в таком духе мы предлагаем вам наше издание этой книги. Мы надеемся, что вы прочтете и оцените ее по достоинству.    

Владимир Бартол

Проза / Историческая проза
Афганец. Лучшие романы о воинах-интернационалистах
Афганец. Лучшие романы о воинах-интернационалистах

Кто такие «афганцы»? Пушечное мясо, офицеры и солдаты, брошенные из застоявшегося полусонного мира в мясорубку войны. Они выполняют некий загадочный «интернациональный долг», они идут под пули, пытаются выжить, проклинают свою работу, но снова и снова неудержимо рвутся в бой. Они безоглядно идут туда, где рыжими волнами застыла раскаленная пыль, где змеиным клубком сплетаются следы танковых траков, где в клочья рвется и горит металл, где окровавленными бинтами, словно цветущими маками, можно устлать поле и все человеческие достоинства и пороки разложены, как по полочкам… В этой книге нет вымысла, здесь ярко и жестоко запечатлена вся правда об Афганской войне — этой горькой странице нашей истории. Каждая строка повествования выстрадана, все действующие лица реальны. Кому-то из них суждено было погибнуть, а кому-то вернуться…

Андрей Михайлович Дышев

Проза / Проза о войне / Боевики / Военная проза / Детективы
Николай II
Николай II

«Я начал читать… Это был шок: вся чудовищная ночь 17 июля, расстрел, двухдневная возня с трупами были обстоятельно и бесстрастно изложены… Апокалипсис, записанный очевидцем! Документ не был подписан, но одна из машинописных копий была выправлена от руки. И в конце документа (также от руки) был приписан страшный адрес – место могилы, где после расстрела были тайно захоронены трупы Царской Семьи…»Уникальное художественно-историческое исследование жизни последнего русского царя основано на редких, ранее не публиковавшихся архивных документах. В книгу вошли отрывки из дневников Николая и членов его семьи, переписка царя и царицы, доклады министров и военачальников, дипломатическая почта и донесения разведки. Последние месяцы жизни царской семьи и обстоятельства ее гибели расписаны по дням, а ночь убийства – почти поминутно. Досконально прослежены судьбы участников трагедии: родственников царя, его свиты, тех, кто отдал приказ об убийстве, и непосредственных исполнителей.

А Ф Кони , Марк Ферро , Сергей Львович Фирсов , Эдвард Радзинский , Эдвард Станиславович Радзинский , Элизабет Хереш

Биографии и Мемуары / Публицистика / История / Проза / Историческая проза