Не уставай, преследуя врага! (СИ)

Так все и было. Псайкерское зрение давало возможность более глубоко, можно сказать, фундаментально, осознавать реальность. Души и ауры воинов сияли различными оттенками, я мог фиксировать их сквозь стены и тем более, доспехи. У Каху преобладали красные и оранжевые цвета, являющиеся следствием ярости и внутреннего жара ветерана. Одновременно они весьма точно характеризовали его несдержанность, нетерпимость и жажду крови. Прочие кархародоны Третьей роты так же могли похвастаться подобным огнем души, особенно чемпион Танэ, но Каху превосходил всех, временами он напоминал мне раскаленное жерло вулкана. Бейл Шарр куда меньше фонтанировал в эфире своими жизненными силами и энергией. Аура его выглядела более закрытой, с отчетливыми стальными оттенками, свидетельствующими о воли и лидерских качествах. Он умел принимать сложные решения и сдерживать себя. Капеллан Никора выделялся пламенем праведной и несокрушимой веры, а у апотекария Тама имелись развитые зеленые тона, показывающие заботу о других и спасение чужих жизней через медицинские умения.

Астартес превосходили смертных во всем, в том числе и во внутренней силе. Потому и души наши сияли ярче, мощнее, подпитываемые совершенными телами и соответствующей мотивацией. Но один раз я увидел истинную мощь, в тот самый день, когда Те Кахуранги снял с себя защитный покров. По сравнению с ним все мы выглядели не более чем детьми.

— Через три часа высаживаемся на планете, — голос Шарру звучал совершенно бесстрастно, но Первый Жнец поддержал меня, это было очевидно. — Я хочу, чтобы Красные Братья приняли участие в нашей первой встрече с Экклезиархией.

— Ты хочешь, чтобы смертные поняли серьезность наших намерений? — голос Каху напоминал трущейся о наждак металл. Удостоверившись, что урок дошел до меня, он скрипнул сервоприводами и развернулся к капитану.

— Именно. И я жду, что Красные Братья помогут нам.

— Я подготовлю свое отделение, — заверил терминатор.

— Будем надеяться, что духовенство подчинится, — Шарр качнул головой. — В ином случае их города-святыни сгорят.

«Белая пасть» встала на высоком якоре и почти сразу недра ее причальной палубы покинул первый челнок. Наше появление совпало с началом нового дня, который встречала столица, город-святыня Понтифракс.

Рассвет осветил помпезные шпили храмовых комплексов Благочестия, когда «Копье пустоты» стремительно пробило атмосферу и рухнуло на посадочную площадку, хрустнув стальными опорами. Мои кости хрустнули в унисон со стальными лапами челнока. Аппарель с грохотом опустилась и внутрь ворвался свежий воздух. Первый Жрец шагнул наружу и утренний свет отразился от начищенного металла его нагрудника.

Несмотря на вес и внушительные пропорции боевых доспехов, большая часть ветеранов при желании умела двигаться в них едва ли не бесшумно. Подобное касалось и Шарру, но сейчас нам требовалось во всеуслышанье заявить о себе и потому его шаги громыхали по рокриту.

Нас встречала толпа церковников, смущенная появлением Ангелом Императора. Растерянность, удивление, страх, недовольство, благоговение — я без труда считывал эмоции с их аур. Капитан уже успел подсветить их фигурки рунами нейтрального белого цвета. Статус смертных до конца еще не прояснился, он мог стать враждебным или союзным, и тогда цвет стал бы красным или зеленым.

— Добро пожаловать к престолу Святого Благочестия, ваша светлость, — произнес лидер встречающей делегации, кутаясь с бело-золотое одеяние. — Прошу, позвольте нам…

— Во имя Отца Пустоты, кто властвует над миром сим? — перебил его капитан, используя благословенную Забытым тысячелетнюю форму приветствия. К сожалению, люди не знали, что слышат не просто слова, а фактически ритуал, который определял, кто свой, а кто чужой.

— В настоящее время епархия пребывает под управлением верховного понтифика Гильермо де Граттио, господин. Безусловно, он будет…

— Где понтифик? — Первый Жнец навис над людьми, подобный стальной глыбе.

— Он нездоров и находится в госпитале. Произошел… инцидент, — залепетал какой-то толстяк, смущенный фигурой капитана. Его глаза еще больше расширились, когда он перевел взгляд на Красных Братьев. Массивные фигуры несокрушимых терминаторов заставили церковников съежиться и опустить головы.

— Верховный понтифик стал жертвой подлого нападения, — вперед выступил мощный мужчина в стандартной пехотной броне. Его шрамы и выбритая голова свидетельствовали о славной службе в то время, как огонь ауры не оставлял сомнений в честности служения Имперскому Кредо. — Я — маршал-клерик Брант, командующий подразделениями фратеристов Благочестия Пять. От имени планетарный властей приветствуя вас, Ангелы Императора.