Не утоливший жажды (об Андрее Тарковском)

В этот раз, кажется это был 1968-й, мы ждали тещу Андрея — Надежду Дмитриевну с пятилетним первенцем Андрея Арсением, попросту — Сенькой. Они поселились с нами в доме, просторном, пятистенном, снятом Марией Ивановной по просьбе Марины специально для того, чтобы жить вместе. Как оказалось, это была ее, Марины, роковая ошибка. (Марина — великая идеалистка, сполна получившая за свое доброе отношение к людям.) Но тем не менее факт случился, началось совместное ведение хозяйства, присмотр за детьми с неизбежными правилами воспитания… Уже через несколько дней под ногами образовалось минное поле.

Андрей тоже как-то приехал и пожил с нами несколько дней. Погода была жаркая, и мы славно провели времечко.

Миша и Сенька из реки не вылезали, поднырнувши под воду, плыли вдоль ондатровых нор, а столкнувшись со зверьком, с громким криком выпрыгивали из воды, изображая встречу со страшным водяным. После купания начиналась игра в прятки. Играли на другом берегу. Ребята прятались в ложбинках, тщательно маскировались ветвями, замирали… Я подолгу искал их, низким басом старался нагнать жути: «А вот летиит че-ерный во-орон!» Пятилетний Сенька дрожал от страха и восторга. Я тянул время, делал вид, что никого не вижу, а в нужный момент неожиданно раскрывал их укрытие. Миша был постарше и прятался хорошо, а Сенька всегда был поражен внезапностью разоблачения. Игра называлась «Черный ворон», мы с Арсением-младшим до сих пор ее вспоминаем.

Андрей попробовал поучаствовать в нашем «Черном вороне», но видно было, что коллективные игры не в его вкусе. Давно он от таких игр оторвался и не мог, даже ради детей, насиловать себя. Все-таки он уже был создателем «Страстей по Андрею» и в очередной раз покорил Европу.

Но и «создатель» тоже купался. И как только он уходил в воду, ребята тут же ныряли за ним, начинался гвалт, крики, брызгание водой. Андрей терпеливо сносил испытание и выглядел даже довольным, но при первом удобном случае стремился побыть один, осмотреться, отдохнуть, посозерцать.

Иногда он привлекал к себе Сеню, поглаживал, ласкал его, тихонько наговаривая что-то в ухо.

Вечером, когда человеческая деятельность стихала, а дети готовились ко сну, я уводил его по холму в те места, откуда можно посмотреть на нетронутую природу. Слева, на краю овсяного поля, в полукилометре от нас, отдыхало медвежье семейство: мать с двумя годовалыми, хорошо подросшими пестунами. И почти с этого же места, только нужно было немного переместиться, открывалось у реки, справа, другое семейство — лосиное, вышедшее на водопой к чистой неглубокой речке. В особо тихие минуты слышен был шум падающего в реку с каменистых выступов ручья. Несколько минут проходило в полном слиянии с природой. Несколько особых минут…

Совсем стемнело. Мы пошли в избу.

— Как вы все тут поживаете? — рассеянно говорил он. — По-моему, тесно. Отдельно лучше.

— Э, Андрей, у тебя денег, что ли, лишних много?! Живем — притираемся…

— Сенька как?

— Живой мальчонка. (Слишком живой — мои часы на днях потерял. Конечно, я об этом молчу.)

— Надежда Дмитриевна, она ведь… как это сказать, женщина… с характером…

— Да жить можно, — успокоил я его. И уловил тихий удовлетворенный вздох.

О том, что тут творится, я не собирался ему рассказывать. Родственные отношения — особые. Да всего и не расскажешь, потому что нельзя просчитать последствия.