Не в деньгах счастье

— Тогда вам слово. Поясните позицию защиты по существу этого ходатайства в частности и уголовного дела в целом, — судья представила процессуальные возможности адвокату для защиты своего подопечного.

— Начну все по порядку. Итак, Ивану Сусанину инкриминируется подделка документов. Как же он может подделать документы? Посмотрите на него. Он компьютером не владеет вообще. А кто изготовил удостоверения от администрации президента РФ и от общественной палаты, следствие даже не озадачивалось.

— А кто изготовил эти документы? — судья обратила свой вопрос в зал к прокурору, пришедшей поддерживать следствие.

Прокурорша сидела молча.

— Это я. Это я их напечатал на цветном принтере, — заорал во весь голос я. — Мне и отвечать за это надо, а не Ивану. Сусанин тут не при делах.

— Понятно, значит следствием этот вопрос не изучен, — суд сделал свой первый вывод.

— Идем дальше, — продолжил свою речь Владимир Николаевич Ефремов, — в суд Иван Сусанин заведомо подложные документы не представлял и представлять не мог. Во-первых, эти удостоверения шуточные. Они не дают их предъявителю никаких прав. И у лиц, которым эти юморные удостоверения предъявляются, не возникает никаких обязанностей, в том числе и материальных, денежных. Во-вторых, целью в этом приколе было не обогащение, а насмешка над взяточниками, казнокрадами и коррупционерами. А то, что они от глупости своей расстилались перед Иваном Сусаниным, так это их беда. Это у них самих рыло в пуху. А в действиях моего подзащитного корысти не было. Следовательно, не может быть и не было на самом деле состава уголовного преступления.

— Правильно Володя говорит. Они мне жопу целовать готовы были, эти водолазы-чиновники от правоохранительной системы, — встрепенулся Иван Сусанин.

— Так, а что по этому доводу может возразить прокуратура? — снова вопрос отправлен судьей в зал заседаний.

Ответа не последовало.

— Позиция защиты мне понятна. Она объективна. Следствием этот факт так же абсолютно не исследован, — суд сделал второй вывод.

— Ваша честь, разрешите я продолжу. Исходя из отсутствия факта подделки документов и отсутствия корысти в действиях моего подзащитного, квалификация его действий как покушение на мошенничество выглядит противоправно и нелепо.

— Что вы, представитель от прокуратуры, можете на этот счет сказать суду? — снова звучит вопрос в адрес обвинителя.

— Я, ваша честь, в полном объеме отказываюсь от ходатайства об аресте Ивана Ивановича Сусанина и от обвинения по всем его пунктам как несостоятельным.

Сидящий рядом с прокуроршей следователь Дерюгин громко заплакал. У Алины Николаевны Николаевой ярким пламенем зарделись уши. Она прекрасно понимала, что это заседание, скорее всего, последнее в ее прокурорской карьере. Но она гордо смотрела в глаза судье Кузнецовой Ольге Евгеньевне, и у них обеих в глазах светились искринки торжества самого настоящего правосудия.

В совещательной комнате уже был готов праздничный стол. Коррупционеры Бубенчиков и Черпаков накрыли поляну, предполагая свою безоговорочную победу. Но праздновать оказалось нечего. В висках у генералов бешено пульсировали кровеносные сосуды. Как же быть? У Сусанина осталась где-то целая папка с обширнейшим компроматом и исчерпывающими доказательствами их мерзкой противоправной деятельности. Что же де-е-е-лать? Что???

У Черпакова на всякий случай с собой был чемодан. А в нем два вполне рабочих фашистских автомата «Шмайсер» из музея Великой Отечественной войны. И к ним куча рожков, заряженных патронами, по тридцать два в каждом.

Ивана освободили из-под стражи прямо в зале судебных заседаний. Мы обнимались и торжествовали. Но вдруг Иван отстранился от меня и приказным тоном сказал судебным приставам:

— Везите меня обратно в тюрьму. Мне там надо забрать свои вещи, чтобы потом гулять со своими друзьями на свободе.

— Иван, ты что делаешь? Завтра съездите вместе с адвокатом. Сейчас это ни к чему. Всякое ведь может случиться.

Но Иван Сусанин был непреклонен. Потом я узнал, что он торопился, чтобы включить в камере №007 настоящее время, вернув ее из далекого будущего. Он очень переживал за то, что его погибшего тюремного друга Мишу Монастырева надо было предать земле по русскому обычаю.

Как только Иван зашел в тюремную камеру и за ним захлопнулась дверь, тут же зазвучали выстрелы очередей из немецких автоматов «Шмайсер». Генералы Бубенчиков и Черпаков остервенело строчили через глазок в темноту камеры, рассыпая смертоносные пули по всему каземату. Они меняли рожки — их перекашивало сильнее, чем были перекошены лица этих убийц-правоохранителей. Энергетику гримасы на их разгоряченных рожах можно было, наверное, охарактеризовать как глубокий оргазм в безудержном гневе. Потом рожки все же вставали на свое место, и крошиловка продолжалась и продолжалась. Когда боеприпасы закончились, надзиратели отворили скрипучую дверь. Там было четыре трупа, изрешеченных и изуродованных пулями: Лось с Кабаном, Гнида с Монахом. Ивана Сусанина нигде не было…

Научный эксперимент

Подготовка к околпашиванию банка