Читаем Не в счет полностью

Тут же мне при таком безответственном отношении делать нечего.

Пожалуй, на первом, да и на втором курсе сим напутствием я бы впечатлилась. Валюша вот от подобной мотивации деканата даже пару раз разрыдалась. Что такое головомойки, мы тогда только узнавали.

Только учились пропускать их мимо.

Или хотя бы по касательной.

Наверное, научились к экватору неплохо, если Анне Валерьевне, забирая наконец хвостовки, я улыбнулась широко и мило.

Вежливо.

И сказала на прощание вежливо:

— Спасибо.

Даже дверью кабинета — мама и Аурелия Романовна могли бы мной гордиться — не долбанула. Пошла, гордо задрав голову и от бедра, свои кошмарные долги отрабатывать. Не реветь, пусть и хотелось.

Хотелось стучаться головой и лежать, не двигаясь.

Но… истерики, жалость к себе и три ручья слёз — это роскошь.

Оказалось вдруг.

Узналось, что обратно в себя, проталкивая, кажется, до самого желудка, слёзы можно загонять. Можно сцеплять зубы и сидеть до синевы перед глазами, уча спектр активности разных антибиотиков. Можно было молчать, слушая в который раз на хирургии, что природа на нас отдохнула.

А значит, людей убивать мы будем.

А потом сушить сухари и присаживаться на пару лет.

Где-то между красочными обещаниями цугундера и сюрприза в виде написанных от руки лекций по патану, которые кафедра вдруг решила увидеть, мы рисовали пути Голля и Бурдаха по неврологии и расшифровывали, чтоб написать свои, истории болезни по педиатрии.

Готовились к итоговой рецептуре по фарме, которой весь год нас стращали.

Не зря пугали.

К шестому июня, когда закончился семестр и началась сессия, я сдала всё, кроме неё. Допустилась даже до патана, по которому все тридцать семь лекций за четыре дня я написала и в последний момент сдала.

А вот рецептура…

На неё я по закону подлости опоздала, а потому на первую парту, затормозив в проходе, Тоха меня приземлил, лишил даже призрачной возможности скатать. Выучить же всю рецептуру и сдать без списывания, наверное, было возможно.

Кому-то и в теории.

На практике же я таких людей не знала.

Нет, она училась и местами даже запоминалась, но когда количество препаратов переваливало за восемьдесят, то путаница в и без того чумной и уставшей голове делалась достойной лабиринта Минотавра.

Цифры и ещё раз цифры, в которых миллиграммы, миллилитры, кратность и длительность.

Показания-противопоказания.

Нежелательные реакции.

Механизмы действия, отпечатавшиеся в голове настолько, что и через пятьдесят лет, не думая, расшифруется КЛЦМ, бывшая киназой легких цепей миозина.

Сами названия, написанные на латыни и без ошибок.

Голова от этого всего ехала неспешно, однако весьма целеустремленно и даже радостно… в сторону дурки, кровати — ура! — и мягких стен.

Большинство преподов, что сами через это проходили и тут учились, состояние третьего курса понимали. Они закрывали глаза, выходя из кабинета и давая время, но… не наш.

Наш Антон Михайлович, отбирая телефоны и зорко следя за любым движением, ястребом курсировал по кабинету. Подмечал малейшие попытки заговорить и неразличимый шёпот улавливал. Он отбирал шпоры, вторые телефоны, и руки проверял.

Списать рецептуру удалось только Ивницкой и ещё двоим.

Пара человек, включая Злату, кое-как наскребли на тройку, а остальные дружно и весело пошли на пересдачу.

Про то, что Тохе больше всех надо, мы цедили сердито и матерно.

Раздраженно.

Нервы к лету начинали сдавать у всех.

И второй раз, высказывая квартире всё, что думаю про рецепты, фарму и Тоху, я не сдала. Не получила зачёт и допуск к экзамену. И первый долг по экватору нарисовался даже раньше, чем сама сессия началась.

Впрочем, первый экзамен — хирургию — я сдала.

А дальше всё пошло наперекосяк.

С патана, молясь «только не к Зайке», и я, и Ивницкая вылетели пробками именно от Зайки, уложились первый и последний раз в жизни в две экзаменационные минуты.

На патфизе, где от особого доверия и веры в нашу хитромудрость, проверяли с металлоискателями, карты тоже сошлись неправильно, а вопросы билета не совпали с блестящими познаниями в голове.

Напились, собравшись у меня, мы именно после патфизы.

Хотя напиться звучало слишком громко. Все три бутылки на троих пошли, как не в коня овёс. Ни в одном глазу ничего не появилось. Перед ними всё так же стоял приказ ректора, согласно которому за несданный до конца декабря экватор отчисляли сразу и без академа.

Правда, если из пяти экзаменов сдан только один, то Нового года можно было не ждать. Пересдать четыре предмета за семестр, в который учиться тоже надо, нереально. Никто не даст, всё равно не получится, а потому с вещами на выход.

До свидания, мед.

Привет, пед.

Это, истерично хохоча, срифмовала Ивницкая.

— Если пропеду не сдам, то точно будет до свидания, — я проговорила меланхолично.

Оттолкнулась, раскачивая качель, ногой от земли.

И голову к чёрному и звёздному небу задрала. Светила почти полная белая луна. Где-то рядом, удивляя, стрекотали кузнечики, которых в городе, даже ночном, обычно не услышать. Мы же услышали, выперлись в первом часу ночи на детскую площадку.

И качели мы с Ивницкой заняли.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Разбуди меня (СИ)
Разбуди меня (СИ)

— Колясочник я теперь… Это непросто принять капитану спецназа, инструктору по выживанию Дмитрию Литвину. Особенно, когда невеста даёт заднюю, узнав, что ее "богатырь", вероятно, не сможет ходить. Литвин уезжает в глушь, не желая ни с кем общаться. И глядя на соседский заброшенный дом, вспоминает подружку детства. "Татико! В какие только прегрешения не втягивала меня эта тощая рыжая заноза со смешной дыркой между зубами. Смешливая и нелепая оторва! Вот бы увидеться хоть раз взрослыми…" И скоро его желание сбывается.   Как и положено в этой серии — экшен обязателен. История Танго из "Инструкторов"   В тексте есть: любовь и страсть, героиня в беде, герой военный Ограничение: 18+

Jocelyn Foster , Анна Литвинова , Инесса Рун , Кира Стрельникова , Янка Рам

Фантастика / Остросюжетные любовные романы / Современные любовные романы / Любовно-фантастические романы / Романы
Краш-тест для майора
Краш-тест для майора

— Ты думала, я тебя не найду? — усмехаюсь я горько. — Наивно. Ты забыла, кто я?Нет, в моей груди больше не порхает, и голова моя не кружится от её близости. Мне больно, твою мать! Больно! Душно! Изнутри меня рвётся бешеный зверь, который хочет порвать всех тут к чертям. И её тоже. Её — в первую очередь!— Я думала… не станешь. Зачем?— Зачем? Ах да. Случайный секс. Делов-то… Часто практикуешь?— Перестань! — отворачивается.За локоть рывком разворачиваю к себе.— В глаза смотри! Замуж, короче, выходишь, да?Сутки. 24 часа. Купе скорого поезда. Загадочная незнакомка. Случайный секс. Отправляясь в командировку, майор Зольников и подумать не мог, что этого достаточно, чтобы потерять голову. И, тем более, не мог помыслить, при каких обстоятельствах он встретится с незнакомкой снова.

Янка Рам

Самиздат, сетевая литература / Романы / Эро литература / Современные любовные романы