Не в своем теле (СИ)

Шерлок задумался. Не знакомый с его манерой размышлять мог бы предположить, что детектив заснул или, скорее, впал в анабиоз – глаза закрыты, веки не дрожат, дыхание едва ощутимо. Тонкие музыкальные пальцы сомкнуты домиком под подбородком. Но Лестрейд видел подобное многократно. И счел это добрым знаком. Если бы Шерлока не заинтересовало дело, он бы послал его сразу и далеко. А не послал, задумался – уже хорошо.

- Грег, есть ли предположения, что делал курсант военного училища Крануэлл в курортном городишке на берегу Ла-Манша? Ведь это даже не рядом, – пока Шерлок размышлял, беседу продолжил Джон.

- Ни малейших.

- Это была самоволка?

- Нет, увольнение. Генри планировал поехать домой, даже матери позвонил, но так и не приехал. Его ждали целый день, телефон не отвечал, тогда семья связалась с командованием училища.

- У него были серьезные отношения с кем-то из… других курсантов?

Грег пожал плечами.

- Откуда мне знать? По мнению родителей – нет. Омеги в военном училище учатся в отдельном корпусе, с альфами открытых контактов нет. Дисциплина железная. Но кто их знает, молодых? Ты себя помнишь молодым, Джон? Если в голову втемяшится какая-нибудь «любовь-морковь», кто ж тебе воспрепятствует?

Джон с ровным лицом повспоминал-повспоминал, но ничем Грега не порадовал, отмолчался. Никаких душевных мук и терзаний на лице Ватсона инспектор не прочел.

- Прости, возможно, еще один глупый вопрос. Генри девственник? До поступления в училище у него вообще были интимные контакты с представителями другого пола?

- Джон, сам понимаешь, я не могу знать об этом. Я очень люблю своего племянника, но никогда не заговаривал с сестрой об этой стороне жизни Генри.

Тут внезапно вышел из анабиоза Шерлок.

- Естественно, были. Генри оказался в Истборне не просто так, а из-за каких-то очень серьезных отношений. Любовь или нет – трудно сейчас сказать, быть может, что-то совсем другое. Но неожиданное свидание было очень важным для него – бросился, не раздумывая, несмотря на то, что пообещал матери приехать. Если бы планировал заранее, скрыл бы от родных информацию об увольнении. Теперь о семье. Грег, ты неправ, никакой семьи у тебя нет. Нет тебя и семьи. Или семьи и тебя. Скорее так: отдельно ты, отдельно твоя сестра, отдельно ее муж…

6 лет, 4 месяца и 8 дней тому назад.

«Отдельно. Нужно жить отдельно!», – Джон понял это уже на третий день пребывания в гостях у своего родного брата Гарри. Наверное, он сам виноват, что-то делал не так, но чтобы не нарушить то хрупкое зарождающееся чувство семьи, он должен съехать немедленно.

Они не виделись черт те знает сколько лет, с тех пор, как Гарри, семнадцатилетний альфа («оторви и выбрось» говорят о таких), свалил из их крохотного пыльного городишки в Лондон. Встречаться с братом у Джона тогда не было ни малейшего желания. Не то, чтоб они были не дружны в детстве, трогательные детские воспоминания о совместных играх имелись у обоих. Но, повзрослев, Джон обнаружил, что у него слишком мало общего с братом. Впрочем, они регулярно созванивались и поддерживали видимость общения. Джон покинул родительское гнездо вскоре за Гарри, поступил в университет, дальше интернатура, достойная работа в Бартсе. Жил Джон один, вне родной семьи особо не скучал. Ностальгией не мучился. СМСки и звонки предкам в будни, дежурные визиты по семейным праздникам. Папа и папочка всегда ждали его, и хотя тесная связь с сыновьями уже почти прервалась, они старались, как могли, чтобы в редкие визиты Джону было в родном доме весело, уютно, окружали его милыми проявлениями любви. Гарри не появлялся в родном доме даже по праздникам. Его захлестнула столичная жизнь, раскрывшая перед жаждущим приключений молодым человеком все грани порока – пьянство, игра в карты, беспорядочные сексуальные отношения. Не приехал Гарри и на похороны папы. Джон тогда обиделся на него, обиделся крепко, перестал общаться даже по телефону. Какая такая весомая причина могла помешать проводить в последний путь отца? В глазах Джона Гарри не было оправдания.

Весть о скоропостижном уходе папочки догнала Джона уже в Афганистане. Онкологическое заболевание развивалось стремительно. Не оправившийся от потери супруга, папочка быстро сдался и угас в несколько месяцев. Уезжая на чужую далекую войну, Джон ничего не знал о начале болезни, да и о трагическом конце узнал лишь, когда все свершилось. Папочку хоронил Гарри. Обижался ли он тогда на Джона, тот не знал. Но при первой возможности Ватсон связался с Гарри по телефону. Они долго беседовали, и неожиданно обнаружилось, что осиротевшие взрослые братья стали страшно близки, дороги и очень скучают друг по другу. Очень! Джон решил, что если ему удастся благополучно выбраться из афганской мясорубки, он обязательно встретится со старшим братом, свидание с ним стало номером один в списке ближайших желаний.

Придя в себя после ранения, Джон первым делом позвонил Гарри. Тот был ужасно расстроен, обзывал его сумасшедшим, просил быть сильным и выздоравливать скорее.