Не верь глазам своим

— Хотите сказать, что он мне изменял направо-налево, а я его простила?

— Может и так! Откуда же мне знать, за что он извинялся и за что ты его простила!

— Это что, шутка ваша очередная! За которую можно и…

— Не, не… — попятился свекор, улыбаясь еще шире и выставляя руки вперед, как бы защищаясь. — Одного раза достаточно!

Пошутил, походил по квартире, с интересом порассматривал …

Неприятно было, что он ходит, сравнивает нашу трешку со своим домом, но мне эта квартира роднее и краше его холодного, безжизненного особняка!

Вернувшись в гостиную, он как-то помрачнел, немного погрустнел, наверно, вспомнил что-то не очень приятное. Уселся в кресло и пригласил меня присесть — ведет себя, как хозяин! Но смолчала присела на ручку кресла.

— Давай, поговорим, как взрослые люди…

— Если вы про эту Дину и ее детей… буду разговаривать только с мужем — пусть объяснит…

— Ладно, будь по-твоему — устрою вам на днях свидание и поговорите… Не место, конечно, но… видно время пришло для откровенного разговора.

— Не пугайте меня! Он скрывает от меня что-то плохое?

— Да нет! Вот ты опять себя накручиваешь! Глеб тебя любит! Это главное и помни об этом!

— Я знаю, что любит…

Посидели, помолчали, подумали каждый о своем, изредка поглядывая друг на друга.

— Между вами любовь — помни это! Она главное в жизни — вот и не руби с плеча! Голову включай! А о том, что ты его за всё простила — серьезно подумай! Бывают в жизни ситуации, когда человека надо прощать, чтобы он не натворил… За что Глеб у тебя прощения просил, только он знает… Может, за все свои косяки в той жизни извинялся… до тюрьмы, может за то, что не долюбил тебя, что огорчал или что не был с тобой откровенным до конца… О многом видно передумал за это время, многое осознал, переоценил… Вот и повинился перед тобой, а ты его простила! За всё простила… в той жизни. И назад свое прощение уже не возьмешь! Так что, обвинять и разводиться с ним не смей! Поняла, дочка — не смей! Не забывай, где он находится и в чем его обвиняют! Не ровен час, после твоих выяснений, обвинений и угроз разводом нервы у мужика сдадут, и он руки на себя…

Свекор замолчал и хмуро посмотрел мне в глаза.

Замерла от догадки продолжения, и тело сковало смертельным ужасом.

— Вы что такое говорите? Глеб никогда этого не сделает! Он знает, что я его люблю! Мы со Снежкой его любим и ждем!

— Вот и помни об этом, когда говорить с мужем будешь… Ты его любишь, и он тебя любит! А то свидания больше с ним не получишь!

— Хорошо, я подумаю над вашими словами.

— И пообещай мне не истерить и не плакать! А то закрою тебя в своем доме и не выпущу пока не родишь мне здорового внука!

— Или внучку.

— Внука! Я просил — внука! Обещаешь?

— Постараюсь не истерить, не плакать и родить Глебу здорового сына!

То, что я не пообещала родить ему здорового внука, его задело, насупился, но взял себя в руки, посидел немножко, поприглашал меня в его особняк (на что я твердо отказалась) и загрузил завтрашними проблемами — впервые за месяц работы к нам придут заказчики, заключать договор!!! А это значит, что репутацию фирма сохранила и держится на плаву!

25. Глеб

Свидание с женой… волнуюсь, хотя отец предупредил запиской через адвоката, о чем пойдет речь.

Предупреждал меня, что с окружающими тебя бабами надо жестко расставлять границы дозволенного, а то на шею сядут и доить, как козла будут! Я не послушал — вот меня и доят! Сначала Верка, теперь Динка! Мать их так! Чего они в меня вцепились?! У меня семья! Жена беременная — о ней надо заботиться! А они, как гири пудовые на ногах повисли…

Сто раз проговорил наш разговор с Иришкой: что она спросит, что отвечу, но все равно внутри всё трясется — на главный вопрос так и не знаю ответа… Поверит ли? Если не поверит, что делать? Она ведь у меня такая ревнивая! А красотка какая! На суде увидел ее новую, глаз отвести не могу… другая стала, а вроде и нет…

— Встать! Руки за спину! Вперед!

Сел. Жду. Руки в замок сцепил, коленями сжал, чтобы не тряслись…

Вошла Иришка, села на стул напротив, смотрит напряженно…

Руки на стол положил, она своими мои накрыла…

— Не положено!

Встала подошла к конвойному, пошептала, сунула ему деньги… Тот глазами моргнул.

Подошла ко мне жена, села на коленки, в губы поцеловала и руки мою себе на живот положила.

Я ее другой рукой обхватил, в грудь лицом ткнулся, задышал ее запахом, голова кругом, словно стакан водки махнул, опьянел на раз от нее, как пацан, впервые бабу понюхавший… сердце в ребра заколотилось, кровь закипела, между ног вулкан… вот-вот взорвется!

По животу ее глажу, а у меня рука трясется…

Поняла моя «конфетка», что еле справляюсь со своим желанием, улыбнулась лукаво, в губы поцеловала и язычок за зубы просунула — меня как током шибануло, а она с колен встала, на стул села, ручки на стол положила, ждет пока я своими ее руки накрою, а у меня колотун прямо от нее, никак с дрожью не справлюсь, руки в замок сцепил, коленями сжал…

— Глеб, нам с тобой поговорить надо… — начала, а сама губы поджала, вижу ревнует, но сдерживается. — О Дине… и ее детях.