Не верь глазам своим (СИ)

Парень закрыл глаза и медленно выдохнул. Все его проблемы решатся, если он сейчас просто мягко поднимет руки с плеч девушки и так же тихо как подошел к ней, ретируется со сцены. Генри мотнул головой и осторожно оторвал ладони от застывшей любимой. Потом взял ее за локти и перевернул вращающийся стул на сто восемьдесят градусов. Увидев лицо девушки, он не смог устоять на ногах и рухнул перед ней на колени:

— Лайла, открой глаза… — прошептал парень, прослеживая дорожки от слез на ее щеках. Девушка не реагировала. Крупные капли стекали по лицу, оставляя чуть влажные следы, подбородок был высоко вздернут, возможно, в попытке сдержать жидкость, заполняющую глаза, возможно в попытке не проронить ни звука. Слишком много эмоций она сейчас испытывала, слишком сильно сейчас смешались в ней волнение и трепет с чувством вины и непониманием происходящего. Мысли находились словно в желе, и ей совершенно не хотелось выныривать из спасительной темноты. Прожектор освещал рояль со спины, и, развернув стул, Джей вынудил ее встретиться лицом к лицу со светом, пусть рассеянным, но все равно нежеланным. — Ну же, открой глаза, мне нужно сказать это тебе, а тебе нужно это услышать…

— Я не понимаю, что тебе нужно от меня, Джей! — она очень тихо говорила, потому что каждое слово, произнесенное со сцены разносилось по всему залу. Она все-таки нашла в себе силы открыть глаза, но влажные от слез, прищуренные от света, они блуждали по его лицу и никак не находили ответа на свой вопрос. — Что мне нужно услышать?

— Тебе нужно… — Генри прервался. Лайла смотрела прямо на него, но не узнавала. — Мне нужно сказать тебе в глаза, что я Джей! В этом причина всех моих вечных секретов…

— Я это и так прекрасно вижу! Что с того? Если это такой странный способ сблизиться со мной, играя на моих чувствах, то я не впечатлена! — она уже злилась, потому что выдерживать такое напряжение столько времени было трудно. Ее глаза сияли гневом, но тело все так же неподвижно оставалось на стуле, и только кулачки сжимались от злости. Генри протянул руку к ее лицу, но девушка отклонилась, не давая прикосновению случиться. Она все еще выжидательно смотрела на парня, явно не желая оставаться без ответа.

Долгую минуту они неотрывно смотрели друг другу в глаза. Ровно до того момента, как во взгляде девушки мелькнуло сомнение. Рассмотреть что-то в такой темноте, особенно, когда свет ослепляет, а тот, на кого ты смотришь находится в тени, очень сложно. Но глаза Джея были… голубыми… любимыми… Лайла сделала случайный вдох, осознав этот факт, и тогда Генри поднялся выше, притягивая к себе девушку, находящуюся сейчас с ним на одном уровне. Практически утыкаясь в ее лицо своим, он прошептал ей в губы:

— Любимая, я — Джей. Я не просто ботаник, который играет на виолончели, я музыкант. Поэтому у меня было так мало времени для нас, поэтому мои доходы имеют столько нолей, поэтому я тебя чуть не потерял. Но ведь еще не поздно? Ты говорила, что дождешься… Ты дала нам шанс, и я… Я верю, что еще не все потеряно, — но, кажется, девушка его не слышала. Ее глаза заволокло пеленой, а потом в них и вовсе потемнело. Она только успела проговорить:

— Никки был прав… — и потеряла сознание.

Генри подхватил оседающую в его руках девушку и переместил к себе на колени. Много времени не понадобилось, чтобы она пришла в себя. Всего несколько минут — и она пошевелилась в уютных объятьях. Но глаза открывать не спешила. Она взяла ещё десяток бесконечных секунд, чтобы подготовиться к встрече взглядами.

— Эй, ты в порядке?

— Даже близко нет. Но встать я могу. Помоги мне! — она неловко поднялась на ноги и как могла быстро отошла от парня. В ее взгляде не было ни тепла, ни привычного огня. Зато он светился пониманием и каким-то остервенелым мыслительным процессом. Генри нервно переступал с ноги на ногу, оставаясь на авансцене, а Лайла отвернулась наконец и стала пятиться к выходу. Но потом остановилась, прежде чем Генри успел её окликнуть. Она просто стояла там, опустив руку с крепко зажатой в ней сумкой, а второй вцепилась в волосы, будто это помогало ей оставаться здесь, а не сбежать. В конце концов, она заговорила:

— Джей… Это вполне логично… Я сейчас должна попросить объяснений. Но как-то не хочется… Давай ты просто скажешь мне то, чего не сказал, и я пойду. Все, что ты хотел, ты уже сделал, так что делать мне здесь нечего…

Генри замер, так и не перенеся до конца вес с одной ноги на другую, подобравшись, как перед атакой. Он действительно готовил речь, черт, да он за этот почти год в голове прокручивал миллион разных оправданий, но в этот момент он понимал, что сказать ему нечего. Что любое оправдание будет смешным и неуместным. И увидев разочарование в глазах девушки, приправленное ледяным пониманием, он сказал единственное, что имело значение: