— Ты не понимаешь, с чем ты играешь, Лайла. А я не понимаю, зачем ты меня провоцируешь. Убери руку, если не планируешь играть до конца, и засыпай, сейчас только полпятого утра. Потому что, видит Бог, у меня стальное терпение, но если ты не образумишься, я за себя не ручаюсь. — В его словах звучала едва сдерживаемая страсть, хриплый голос больше был похож на рычание, и сейчас Лайла отчетливо различила угрозу, скрывающую истинные эмоции, может, разочарование, или боль… Девушке стало неприятно, что ее шалости так отзываются в эмоциях Генри, но она по привычке пошла в наступление — ох уж этот несносный характер… — А с чего ты взял, что я не пойду до конца? — Она смотрела парню в глаза, читая все те же эмоции. Он простонал, приблизился к ней и коротко поцеловал, вложив в этот поцелуй такие же чувства, которые Лайла испытывала, когда пыталась запомнить его пальцами. Потом он повернул ее, как куколку, спиной к себе, не взирая на протесты, прижался к ней, уже не стесняясь того, как сильно тело выдавало его возбуждение. Он уже смирился с тем, что услышит утром. Смирился, кажется, еще до того, как поверил, что у них с Лайлой может что-то получиться… — Потому что ты уже приняла решение.