Не верь глазам своим (СИ)

— Вот, передай это администратору. Скажи, что мсье Роббер просил поставить в первый ряд обработки немедленно. Иди, я потяну время…

Клеман только кивнул и сделал, как сказали, глядя, как парень принимается что-то писать в таких же бумагах, оставшихся на столе.

Ему было боязно оставлять Марта наедине с его ненормальным папашей, но тот выглядел уверенно и собрано. И бесстрашно. Что ж, свое дело он выполнил.

Не прошло и пятнадцати минут, как Мартин вышел в холл. У него была разбита губа и была неслабая ссадина на том же месте, что и в прошлый раз. Но он был доволен и улыбался, позволяя крови стекать каплями на рубашку. За стеклом раздавались гневные крики того самого Роббера, поэтому он усмехнулся и развернулся. Клем тоже поднялся и приблизился к залу, где сидели операционисты.

— Мсье Роббер, вы же помните, что вы всего лишь управляющий. В то время, как я был удостоен чести быть представленным Амире, дочери господина Обье, владельца сего скромного заведения, — с сарказмом произнес парень. — Даже не думайте уволить кого-то за то, что они хорошо делают свою работу.

Они вышли из здания и остановились, не зная, куда двигаться дальше.

— Я указал твой адрес, на него придут карты и документы… Но теперь мой отец узнает, где я прячусь.

— Ничего не хочешь объяснить?

Мартин пожал плечами.

— Он тоже думал, что я все обналичу и сбегу. Только… Глупее вариант придумать сложно… Большую часть я перевел по реквизитам реабилитационного центра для Риччи, а остаток на открытый мамой давно и в шутку счёт. Я тогда был наверное в третьем классе… Про это все уже давно забыли… Кроме меня и банка… И с шестнадцати я закидывал туда почти все карманные деньги… Ты же не думаешь, что о побеге я подумал только после наглядной демонстрации папенькиного урока?

— Погоди-погоди… Ты что?

— Я думал сбежать с момента, как понял, что к Риччи у меня все серьёзно…

— Прям жизненно важная и крайне полезная информация для меня… — саркастично перебил его Клем: — Что там про реквизиты?

— Я оплатил счёт в центре. И закрыл долг в больнице. Остальное перевел на другой счёт. Так что теперь отец не доберется до денег. Зато доберется до меня, — глухо закончил он, глядя на непонятного вида парня с вполне понятными намерениями.

Все ещё ошарашенный новостями парень оглянулся и тут же схватил Марта за руку:

— Посмотрим, что можно с этим сделать… Мне Рич и так устроит выяснение, когда увидит твою мордашку…

Парни подошли к дороге, где их все ещё ждала машина Тимура.

— Тим, у парня проблемы с папочкой… — Клем кивнул на своего… навязанного брата и поднял бровь в вопросе: — Есть варианты?

Тот молча нахмурился.

— Найдём. — они тронулись с места, и Клеману показался шепот: «Вадя со мной не расплатится…»

Генри стоял перед зеркалом. Сегодня состоится финальный прогон, а послезавтра решится его судьба. Перед важным событием у всех был выходной, но сегодня день обещал быть тяжелым. Та легкость, которую он испытал после своего «виртуального» разговора с Лайлой растворилась, и последние дни прошли мрачным маревом ожидания. Он понимал, что все, что он может, это показать всему миру свою любовь. Без прикрас, без фальши, без утаек. Миру и любимой, которая будет в зале. Он подавлял панику, стараясь думать только о мелких проблемах, а по ночам старательно учился примириться со своей ревностью и держать её в железных тисках воли. Все, что он хотел от сегодняшнего дня — это удостовериться, что его задумка состоится именно так, как ему виделось, без пустых фраз и лживых жестов.

Он признал, что у Лайлы было право отвернуться от него навсегда. Он не хотел в это верить, он распалял угасающую надежду, чтобы совсем не сойти с ума, но его ломало. От одной мысли, что его душа, его муза, его сердце так и останется с ней, а жизнь без неё останется пустой и ненужной, его ломало. Так, что невольно вспоминался их последний разговор с Жи, и Генри не мог не восхищаться своим другом. Тот нашёл в себе силы отпустить свою любовь и продолжать жить дальше. И возможно, ему это только предстоит. После всех откровений с самим собой он не мог больше прятать голову в песок. И позволил себе до конца прочувствовать всю вину и сожаление, что накатывали на него удушающей лавиной.

Глянув последний раз на себя, он сморгнул потерянность и пустоту по взгляде и принялся накладывать грим.

Зеркало ярким отблеском словило солнечный луч, заставив Николя зажмуриться. А через мгновение он снова был ослеплен, теперь уже той, что отражалась в нем, кружась в платье, покрытом миллионом блестящих чешуек. Лайла решила воспользоваться прощальным Катиным подарком и собрать последний образ в бутике для презентации.

— Ну как? Не слишком вычурно?

— Вы буквально ослепительны, дорогая. Ему понравится!

Лайла сурово нахмурилась:

— Тебе нравится? Я хочу тебе нравится! — она со вздохом пошла переодеваться, не в силах стереть угрюмое выражение с лица.

Николя перехватил её у входа в примерочную, осторожно придержав за локоть. Она подняла на него злые глаза, но ни слова не сказала.