Не верь лучшей подруге!

Два раза, правда, Оксане, везло. Корнеев очень своевременно, то есть именно в тот момент, когда она впадала в настоящее отчаяние и собиралась подыскать себе какого-нибудь свободного механика автосервиса, вывозил ее на пляжи Анталии. И там, вдали от нужд «Древа жизни», они с Корнеевым предавались сплошной любви и неге. На шелковых простынях пятизвездочного отеля Оксана убеждалась, что Иван влюблен в нее не меньше, чем когда они только-только познакомились. Она не сомневалась, что, вернувшись из Анталии, они наконец поженятся и она вознесется на самую вершину блаженства. Иван был не против. Уже там, в Турции, он купил ей чудесное обручальное кольцо с двумя бриллиантиками: одним побольше, другим поменьше. Показав на бриллианты, российский бизнесмен очень трогательно произнес прямо у прилавка: «Это ты и я» и так долго целовал Оксану в губы, что в магазине приостановился торговый процесс.

Вернувшись домой, Корнеев моментально ушел с головой в работу и напрочь забыл обо всех своих обещаниях и даже о фразе «Это ты и я». Когда Оксана показывала ему кольцо и вновь объясняла его истинное предназначение, неутомимый бизнесмен хватался за голову, говорил: «Ах да!» и тут же забывал об этом снова. Оксана терпела, потому что любила, потому что знала совершенно точно, что, кроме нее, у Корнеева никого нет.

В тот момент, когда она опять выдохлась от бесплодного ожидания, Иван вновь взял тур в Анталию. Оксана хотела схитрить и предложила расписаться до поездки, и он опять согласился, но дело корнеевской жизни снова восстало против естественного женского желания замужества. Иван не только не успел дойти до загса, он чуть не опоздал на самолет в Турцию.

Анталия на то и существует, чтобы в ней человек расслаблялся, размягчался и забывал о проблемах, которые мучили его до того, как он ступил на ее солнечные пляжи. И Оксана вновь расслабилась, размягчилась и опять уверилась в том, что уж теперь-то Иван никуда от нее не денется. По приезде в Питер она расшибется даже не в лепешку, а в самый что ни на есть тощий блин, но женит на себе Корнеева. И она билась, и расшибалась, и все же осталась при своих интересах. Иван по-прежнему посещал ее набегами, как половецкий хан, а все остальное время отдавал «Древу жизни».

Оксана несколько раз ловила себя за руку, чтобы не запалить здание ненавистного «Древа», когда наконец с горечью осознала, что пять лет ее жизни брошены коту под хвост. К тридцати годам у нее не было ни мужа, ни детей, а личная жизнь состояла из сплошного ожидания любимого мужчины. Любимого! В этом было все дело. Оксане легче было свести счеты с жизнью, чем отказаться от бесконечного ожидания Корнеева, которое все-таки оставляло ей какую-то надежду. Она была уверена, что Иван тоже любит ее, и если бы не проклятый бизнес, который делает мужчину чуть ли не бесполым, то…

Впрочем, через три года, после последней поездки в Анталию, Оксана поняла, что самым жестоким образом ошибалась. Жгучая любовь к ней Ивана давно канула в Лету, как тот фанерный комбинат, на котором он когда-то работал сменным мастером. Бизнесмену Корнееву не нужна была любовь. Ему нужна была женщина без особых претензий для отправлений естественных потребностей организма. Лиза претензии предъявляла, поскольку являлась законной женой, а у Оксаны никаких прав на претензии не было. Возможно, она еще не скоро дошла бы до осознания этой простой истины, если бы от Корнеева вдруг не стало пахнуть чужими духами, приторными и удушающими, как всегда имеют обыкновение пахнуть чужие духи. Оксана никак не могла взять в толк, откуда у Ивана взялось время на еще одну наложницу, если учесть его фантастическую загруженность делами «Древа жизни». Но довольно скоро, хотя Оксана и не задавала никаких вопросов, Иван признался в интимных отношениях с собственной секретаршей, в которые вступил вовсе не потому, что она натуральная блондинка и на пятнадцать лет моложе Оксаны, а всего лишь ввиду близости ее географического расположения относительно его рабочего места. К Оксане после трудов праведных надо было тащиться от «Древа жизни» через весь город, а секретарша всегда имелась под рукой.

– Ольга Васильевна тоже была у тебя все время под рукой, – ядовито и совершенно напрасно заметила ему Оксана, – но ты почему-то никогда не допускал ее до своего тела!

Бывшей секретарше Корнеева Ольге Васильевне было около шестидесяти, и она уволилась, чтобы хоть на старости лет начать наконец личную жизнь, то есть сидеть с внуком. Понятно, что она не могла позволить себе по отношению к своему боссу исполнять, кроме секретарских, еще и обязанности интимного свойства, но Оксана не могла не уколоть этим Корнеева. Надо сказать, что Иван ничуть не смутился. Он всего лишь пожал плечами и сказал:

– Ну… она же старая…

Оксана подошла к своему любовнику вплотную и, не мигая, глядя в его почти черные глаза, спросила:

– Скажи, Ваня, а ты… любил меня?

Корнеев как-то угловато дернулся, отвел взгляд и ответил: