Не верь, не бойся, отпусти!

— Ну, и что это было? — мрачно поинтересовалась я, когда подруга, наконец, соизволила появиться из здания кафе.

— Го-о-споди, Варя, прости меня! Я даже подумать не могла, что все так плохо, — извиняющимся тоном проговорила Аннушка, садясь в машину и захлопывая дверь. — Это же ужас что такое…

— А еще больший ужас в том, что она сейчас пальцем на нашу машину показывает какому-то хмырю, — сообщила я и постучала по плечу Володи: — А давайте убираться отсюда поскорее, хорошо?

Водитель кивнул, и машина тронулась с места, но уехать незамеченными нам не удалось — в хвост пристроился серый «Ситроен».

— Гляньте, какие наглые, — сказал Володя.

— Вынудите их нарушить правила, сейчас усиление у полиции, праздники же были, — отозвалась я, роясь в сумке в поисках телефона.

— Негде здесь, да и сами влетим.

Аннушка выглядела бледной и слегка испуганной:

— Варя, честное слово… ты только не подумай…

— Ой, да прекрати! При чем тут твоя журналистка? Ее просто кто-то спросил, потому что увидели с нами, вот и все. Да где этот телефон?! — рявкнула я, не находя трубку. — Неужели оставила в кафе?!

— Вот он, на сиденье валяется, — Аннушка протянула мне телефон, который я сама же и бросила на сиденье, когда вышла из кафе.

— Совсем голова не работает… — Я набрала номер и затаила дыхание, заодно прижав палец к губам и давая Аннушке понять, что нужно помолчать. — Алло! Анатолий Иванович? Это Варвара.

— Да уж понял я, — добродушно отозвался Туз, — мне ребята позвонили, говорят, «хвост» у тебя. Не волнуйся, сейчас отрежут. Не паникуй и в поселок не суйся больше. И вот еще что… вечером надо встретиться.

— Зачем?

— Не задавай вопросов. Вечером все узнаешь. Заеду за тобой в восемь, дресс-код парадный. Ну, вечернее платье, если понимаешь.

Спорить дальше и пытаться что-то выяснить не имело смысла, придется ждать вечера.

— Володя, нам нужно поколесить где-то еще немного, пока наших провожатых не примут, а потом отвезем Анну Юрьевну к ней домой. Или, если хочешь, поедем ко мне — в «Снежинку» нам с сегодняшнего дня дорога заказана.

— А вещи? — Аннушка захлопала глазами.

— Ты бы так за голову переживала, как за вещи, — усмехнулась я, — подозреваю, что твой банкир нашел ту интересную вещь, что ты ему по моей просьбе за картину приклеила. Как думаешь — сильно обрадовался?

Она сразу скисла. Упоминание о Карибидисе и так-то не приносило позитива, а уж в контексте с установленной «прослушкой» — и вовсе. Аннушка очень боялась мести со стороны оскорбленного банкира.

— Ну что — к себе поедешь?

— Лучше к тебе.

— Тоже правильно. А вещи нам после Наташа соберет.

Это успокоило подругу, и она, вынув из сумки папку с документами, погрузилась в чтение. Я же напряженно следила за едущей сзади машиной. Она словно прилипла, не отставала, но и не приближалась. И вдруг из переулка наперерез «Ситроену» вынырнул старый разбитый «УАЗ» без правой фары. Мы успели проскочить, а вот водитель идущей сзади машины, разумеется, не смог и ударился прямо в зеленоватый бок.

— Володя, гоните быстрее, нужно уезжать, — сказала я, поняв, что это и есть подмога, присланная Тузом.

Из «УАЗа» выскочили четверо, выдернули водителя и пассажира «Ситроена» и почти мгновенно засунули их в подъехавший следом микроавтобус. Я с облегчением выдохнула — временно наблюдение за нами прекратилось и мы можем спокойно добраться до моего дома.

— Влипла я с тобой в историю, — недовольно сказала Аннушка, когда Володя проводил нас до квартиры.

— Аня, так получилось.

— Может, расскажешь уже?

— Прости, пока не могу. Я сейчас позвоню Славе, он приедет и переночует здесь, с тобой, просто на всякий случай — вдруг я не приеду.

— А куда ты?

— Понятия не имею, — вздохнула я, направляясь в гардеробную, — но ты же слышала — велено было вечернее платье надеть.

Вяземская села на кровать и наблюдала за тем, как я роюсь на вешалках, отыскивая что-то подходящее. Наконец терпение ее лопнуло, и она, оттолкнув меня, сама устремилась в гардеробную:

— Иди-ка посиди, я сама.

Буквально через минуту передо мной на кровати было разложено черное платье без рукавов, к которому полагалась небольшая накидка из вязаной белой норки с застежкой у горла, пара классических лодочек на высоких каблуках и черные чулки с ажурным поясом.

— Вот! — торжествующе проговорила подруга. — А в уши бриллианты вставишь, те, что тебе бабушка на тридцатник подарила.

Серьги были действительно красивыми и по-настоящему изысканными, не та пошлость, что продается в магазинах. Тонкая работа, хорошее золото, небольшие, чистые камни — что-что, а вкус у моей бабули был всегда.

Я окинула вещи взглядом и поняла, что Анька совершенно права — в таком наряде можно идти куда угодно. Знать бы еще, куда конкретно…

Через час приехал вызванный телефонным звонком Слава и застал нас за сооружением прически. Я попросила его посидеть в гостиной, пока мы не закончим. Наконец, позвонил Туз, сказал, что его охранник уже у двери, и я могу выходить. Почему-то на пороге я замешкалась и порывисто прижала к себе Аннушку.

— Фу, Жигульская, что за ерунда? — поморщилась она. — Как будто прощаешься…