Не верь зеркалам

– Это что за чучело? – спросил он игриво.

Варвара молча толкнула в спину: проходим мимо, не задерживаемся. Во-первых, Ингрид не чучело, у нее стрижка короткая. А во-вторых, Борис примерный семьянин, поэтому следовало держать его от Ингрид как можно дальше. Жену брата Варвара не любила, но рисковать его семейным счастьем она не могла. А риск был немалый. Так что не будите спящего хищника.

Закрыв дверь на кухню поплотнее, Варвара оглядела брата.

– Внедряешься в банду футбольных фанатов?

На голове у него красовался рогатый шлем в цветах нашей сборной. Борис гордо поправил шарфик нашей сборной, который свисал с футболки нашей сборной. Не хватало гольфов нашей сборной. И кроссовок. Нашей сборной.

– Ну, зачем пугать гостей нашего города, иностранных болельщиков, формой, ушанкой, погонами и автоматом, – ответил он, нагло ухмыляясь. – Им и так за каждым углом мерещится медведь с балалайкой.

– Почему цвета сборной? Наши сегодня не играют.

– Национальный колорит, – брат подмигнул. – А ты молодец, сестренка. Или теперь положено говорить «молодица»?

– Ненавижу феминитивы, – ответила Варвара. – Преподавателька, профессорша, полицейка – какая гадость… А в чем я молодец?

– Половец доволен: говорит, лейтенант Игнатьев от тебя уже на стену лезет. Хорошая школа для молодого сотрудника.

Варвара даже не обиделась. Ну что на них обижаться. Взрослые мужчины, а играют в школьные игры: кто кому иголку в портфель подсунет. Быть занозой в чьей-то заднице в ее планы не входило.

– Что за срочность, старушка моя? – сказал Борис, усевшись на ее стуле. Ну, конечно, других на кухне нет. Ну почему гости норовят заграбастать ее любимое место?

– Ты должен меня выслушать, – сказала Варвара, возвышаясь над братом в его футболке. И руки скрестила на груди.

– Не оставляешь мне выбора… Завари кофе.

– Кофий не держим-с, – привычно ответила она.

– Ну, тогда заливай кипятком сухую траву.

– Это не трава, а лучший дарджилинг.

– Заваривай, не важно, чем мучиться…

Угощать позднего гостя Варвара отказалась: не время чая. Дело слишком серьезное. Она стала рассказывать, детально, подробно, приводя аргументы и доводы. Борис слушал внимательно, даже снял шлем с шарфиком. Только поглядывал на фигурки и прочих немых актеров.

– Понимаешь, чем это может кончиться? – закончила Варвара.

Борис взял яблоко, потер о рукав футболки нашей сборной и с хрустом откусил. Крякину пришел конец. Даже на сцену не успел выйти.

– Игнатьев не поверит, – проговорил брат ртом, набитым яблоком. То есть Крякиным.

– А ты веришь?

– Я не могу вмешиваться, дело ведет СК. Тем более доказательств никаких, одни предположения, – он кивнул на фигурки. – Опять поиграла в «театр разума»?

Варвара пожалела, что проболталась брату о своем секретном театре. Теперь будет тыкать по любому поводу.

– Сняла с полки, чтобы протереть от пыли, – ответила она. – Так что делать? Ждать, чтобы эти люди добились своего?

Яблоку пришел конец. Борис тщательно выел мякоть и отправил огрызок в окно. Бросок был сильным, остатки Крякина могли долететь до канала. Если не упали кому-то на голову. В культурной столице иногда окурки из окон падают.

– Нужен хоть один веский аргумент.

– Сколько угодно! Исторические примеры: дело Тичборна в Англии, дело Мясницких и дело Гилевича у нас.

Борис только отмахнулся.

– Ты еще вспомни царевича Лжедмитрия или княжну Тараканову.

– Нет, там совсем другой был интерес… Борь, что делать?

В задумчивости брат теребил рогатый шлем.

– Надо подождать, – наконец сказал он.

– Чего? Чтобы ее убили?

– До совершенного преступления сделать ничего нельзя.

– Крайковой и Лягочевой – мало?

Брат промолчал. Серьезным лицом скрывают отсутствие аргументов.

Варвара очень любила Бориса за то, что он ее брат. Ну и за ум, честь, совесть и так далее. Но согласиться не могла: да, он был прав с точки зрения закона. Но он был не прав. Потому, что закон требовал еще одну жертву. Чтобы завращались его механизмы. Этого Варвара допустить не могла. Она ведь обещала спасти Добронину. А слово надо держать. Особенно если дала его сама себе.

– Запрещаю тебе в это влезать, – заявил Борис с интонацией старшего брата и командира, привыкшего отдавать команды.

Только Варвара не его подчиненный. Она его сестра. Подчиняется лишь себе.

– Хорошо, я не буду, – послушно сказала она. – Ты можешь помочь мне проверить некоторые факты? Ничего опаснее архивной пыли.

Борис вздохнул. Он хорошо понимал, как нелегко приходится Игнатьеву.

– Что ты хочешь, старушка моя? – спросил он тоном страдальца. То есть обычным для мужчины, разговаривающего с женщиной.

От него требовалось сделать звонок. Всего один. Такой, чтобы перед Варварой распахнулись запертые двери.

Борис обещал. Провожая брата, Варвара буквально вытолкала его мимо Ингрид, которая выглядела опасно и загадочно в полутьме белой ночи. А брат проявил явный интерес.

Остаток ночи Варвара провела в жаркой полудреме. Встала рано, растолкала подругу.

– Ска врмни? – Ингрид еле шевелила губами, не разлепив веки.

– Восемь, – сообщила Варвара. – Птички поют, солнышко светит, пионеры маршируют.