Не видя света (СИ)

Женщина помогает ему чуть приподняться и привалиться спиной к той самой каменной плите, что на пару с колонной спасла им жизнь. Серсея прикладывает руку к его животу и чувствует горячую густую влагу. Она хмурится и кусает губу. Он все еще ранен. Может они и пережили разрушение Красного Замка, но он все еще ранен. Какова вероятность, что он скончается прямо тут, у нее на руках, от этих ран и потери крови? Какова вероятность, что, даже если они выберутся отсюда, он не умрет от попавшей в рану инфекции? Серсея понимает, что снова готова заплакать, потому что каждый раз, как только она, наконец, решает поверить в хороший исход, судьба или проклятые Боги, в которых она больше не верит, подкидывают ей очередные трудности, ведущие ее или ее родных к гибели.

Джейме делает несколько жадных вдохов и, кое-как выровняв дыхание, подается к сестре. Он обнимает ее так крепко и с таким отчаянием, что кажется ее ребра начинают трещать под его силой. Женщина чувствует легкий невесомый поцелуй в свои волосы и горько улыбается, обнимая брата в ответ и вдыхая запах крови, пота и пыли.

— Ты в порядке, — с бесконечным облегчением и заботой в голосе шепчет мужчина.

— Я в порядке, — подтверждает Серсея, коротко кивнув, — А вот ты… — она многозначительно замолкает, намекая на пару зияющих ран в теле брата.

— Все хорошо, Серсея. Все будет хорошо. Нам нужно… — Джейме пытается подняться на ноги, но режущая боль заставляет его вернуться в прежнее положение. — Нам нужно попытаться выбраться отсюда, — мужчина предпринимает еще одну попытку встать.

— Нет, — сурово произносит Серсея и сама удивляется силе и властности своего голосе. — Джейме, — она несильно, но настойчиво сжимает его плечо, призывая оставаться на месте.

— И что ты предлагаешь? — поморщившись от боли, спрашивает мужчина, но все-таки откладывает свое сопротивление в сторону и расслабляет напряженные мышцы.

— Ждать, — Серсея пожимает плечами и сразу понимает, насколько жалко звучит ее ответ.

Джейме сжимает зубы, чтобы не выпалить «Чего? Смерти?». Он чувствует, что сестра находится на грани нервного срыва, она напугана, ей больно, она пережила слишком много за этот день, поэтому он не собирается усугублять ее и без того шаткое состояние словами о смерти. Он должен быть сильным ради нее. И он будет.

Мужчина протягивает руку к сестре, и она понимает его без слов: двигается ближе, садиться совсем рядом, чтобы он мог обнять ее за талию, и опускает голову на его плечо. Они сидят так довольно долго. Просто дышат, успокаиваясь мерным дыханием друг друга. Тьма не отпускает их ни на секунду, кружа в воздухе. Пальцы мужчины невесомо поглаживают талию сестры, ощущая мягкость ее бархатного платья. В какой-то момент Джейме чуть меняет их положение, чтобы опустить свою холодную грязную ладонь на ее живот.

С женских губ слегает судорожный испуганный вздох — почти всхлип. Она ведь действительно забыла. Глаза снова наполняются слезами, и их сдержать у нее уже не получается, пара соленых капель падает на плечо мужчины. Джейме успевает мгновенно пожалеть о своем действии. Серсея тихо задушено плачет, ее плечи чуть подрагивают, и Джейме понятия не имеет, как правильнее ее успокоить. Он может лишь сильнее прижать ее к себе, наплевав на собственную боль, и поцеловать в макушку — но помогает это мало.

Она успокаивается сама через какое-то время и накрывает его ладонь своей. Она не знает, жив ли их ребенок в ее утробе. Но после всего, что она пережила за последние сутки — логично предположить, что нет. Слезы не желают уходить, хотя сил проливать их уже не остается. Их ребенок. Их маленькое невинное дитя. Их последняя надежда на счастье. Серсея устало закрывает глаза, выпуская на волю еще одну горячую слезу.

Открывает глаза она только через несколько часов. Ее сморил тревожный неспокойный сон. Во рту становится сухо, а мышцы ноют от неудобного положения. Женщина решает, что брат тоже спит, потому что чувствует его ровное глубокое дыхание, которое хоть немного, но все же успокаивает ее. Она боится думать о будущем. Сколько они еще смогут просидеть здесь без еды и воды? Начинает казаться, что то, что они выжили — это не подарок судьбы, а лишь более жестокое наказание. Теперь им предстоит медленная смерть и последние часы или дни жизни, проведенные в страхе и ожидании этой самой смерти. Уж лучше бы они умерли быстро.