Не влюбляйтесь в негодяев

— Светик… — прошептал он через несколько секунд. — Ты живая?

— Нет, — буркнула я в обивку дивана. — Ты как-то, помнится, хотел меня расчленить? Вот на этот раз у тебя получилось.

— Не понравилось? — голос Макса наполнился беспокойством, и я даже нашла в себе силы улыбнуться.

— Понравилось. А теперь, будь добр, отнеси меня в ванную. Сама я не смогу.

И меня понесли в ванную.

По дороге туда я немножко задремала, так что когда Макс опустил меня голыми ногами на холодный кафель, начала весьма некрасиво на него ругаться. А он ржал.

Гад и негодяй, да.

* * *

Спали мы после подобной страсти как убитые. При этом Макс не отодвигался от меня на другой конец постели, как раньше, а обнял и уткнулся мне в плечо.

И даже поцеловал. Что ещё нужно для счастья глупой Свете?..

Проснулась я, конечно, первой. Я всегда просыпаюсь первой — натура у меня скорее жаворонковая, нежели совиная. Когда в моей жизни был Андрей, я вставала и начинала готовить завтрак, а потом шла его будить. Но теперь, лежа рядом с Максом, я совершенно не хотела вставать.

Смотрела на его расслабленное, как у всех спящих, лицо и думала.

Как так получилось, что я ощущаю к нему почти безграничную нежность? Она переполняет меня, и кажется, скоро начнёт переливаться через край…

Юрьевский вдруг открыл глаза, улыбнулся, зевнул и спросил:

— Ты чего не спишь, Светик? Ещё даже Жулька спит, а ты нет.

— Думаю, — прошептала я, протянула руку и коснулась кончиками пальцев седой пряди в волосах Макса. — Я шесть лет работала рядом с тобой, представляешь? Шесть лет… Видела тебя пять дней в неделю… И не замечала… Как же так?

Макс перехватил мою ладонь, поцеловал — стало немного щекотно — и ответил:

— Чего тут удивительного? Мы же не общались и не пересекались практически.

— Всё равно… — я помотала головой. — И если бы не предательство Андрея и Саши, я бы так и не узнала, какой ты. Так бы и продолжала просто… ходить рядом. И знаешь, что?

— Что?

— Только не сердись. Я рада, что так случилось. Что они меня предали. Рада, что узнала тебя.

— Светик…

— Нет-нет, — я придвинулась ближе, обняла Макса крепко-крепко, поцеловала в упрямо сжатые губы, — не говори ничего. Не говори. Позволь просто быть с тобой. Надоем — скажешь, и я уйду. А пока просто… позволь…

Меня никогда так не целовали. С каким-то отчаянием, словно в последний раз, и в то же время — с дикой надеждой и безумной страстью.

Бедный мой Макс…

— Только не в попу. Она у меня болит… — прошептала я, и Юрьевский засмеялся мне в губы.

— Нет, Светик. Я теперь твою попу недели две трогать не буду, чтобы там всё успокоилось. Хорошо, что ты её не видишь.

— В смысле? — я схватилась рукой за ягодицу, проверяя, всё ли на месте. — Там что-то сломалось?!

— Нет, — фыркнул Макс. — Просто сексуальное такое колечко… розовенькое… так бы и вставил…

— Пошля-я-як.

— Есть такое дело.

Но на этот раз Юрьевский вёл себя почти прилично. Не стал ничего и никуда вставлять, просто зацеловал до потери сознания, а потом положил на себя сверху и обнял.

— Давай ещё поспим. У меня есть полчаса до выгула Жульки, — вздохнул он, погладив меня по спине.

— Полчаса — это душу травить. Только заснёшь, и бац — будильник. Ты, кстати, новый мобильный телефон собираешься покупать?

— Да надо бы… — опять вздохнул Макс. — А то в понедельник коллапс начнётся. Поможешь мне выбрать?

— Я в мобильниках не секу совершенно. Звонит — и ладно…

Рука Юрьевского сползла чуть ниже и начала поглаживать мою попу. Вот неугомонный! Как магнитом она его притягивает…

— Ты очень испугалась, когда я его об стену швырнул?

— Нет, не очень. Ты же не в меня швырнул.

— А мог бы…

— Нет, не мог. — Я чуть улыбнулась и подвинула ногу, чтобы Максу было удобнее гладить меня теперь уже по интимным частям тела. — Ты так только говоришь. Но ударить женщину никогда не сможешь.

Он помолчал.

— Да. Наверное, ты права, Светик.

— А… — я резко выдохнула, почувствовав внутри себя палец Макса. — А Ксюша… она… не может быть твоей дочерью?

— Я не знаю. — Он так спокойно говорил, будто не совершал в этот момент внутри меня быстрых и безумных движений. — Карина, как потом выяснилось, достаточно долгое время спала с нами обоими. Чисто теоретически Ксюша может быть моим ребёнком. Но сама понимаешь — говорить об этом сейчас, спустя десять лет?

— Не злись… Ах… О-о-о…

— Если бы я растаял, уверен, Карина в тот же день ушла бы от Гриши, причём не факт, что вместе с Ксюшей. Мать из неё так себе.

— А ты… А-а-а…

Я уже почти ничего не соображала, в реальности меня удерживал только спокойный голос Макса…

— Я её послал. Уехал и набухался. Ну, ты видела. А потом поехал в офис за телефоном и встретил там тебя.

Юрьевский вдруг схватил меня за бёдра, приподнял — и усадил верхом на свой уже давно готовый к бою член.

— Господи, — простонала я, дрожа от пронзившего тело оргазма. — О-о-о…

— Какая ты красивая, Светик, — восхищённо произнёс этот пошляк. — Давай, поскачи на мне немного…

И я начала скакать, крича и постанывая. Правда, почти сразу повалилась на Макса без сил, и ему пришлось доделывать всё самому, вонзаясь в моё податливое тело.