(Не)военная тайна, или Выжить в тайге и не забеременеть

С чистыми большими голубыми глазами и пухлыми губами. Мне было безразлично то, что они, возможно, ненастоящие, этого совсем не чувствовалось во время поцелуя. Её губы были такими теплыми и мягкими, такими желанными, что у меня кишки скручивало от потребности утащить её подальше от посторонних глаз и больше никогда не выпускать из своих объятий.

– Товарищ капитан, – позвал меня Котов, не отрывая взгляда от дороги.

– Что?

– Ну, это, если у них что не получится, можно я вплавь на тот берег?

– А водителя на смену? За шкирку в воду закинешь, если он не захочет?

– Вот можете вы, товарищ капитан, весь настрой сбить.

– А ты что думал? – Я сдержал улыбку. – Как же мы здесь без водителя? Да и к тебе, кстати, уже привыкли.

– Вы же шутите? – нахмурился парень, чувствовал неладное. – Меня Каблуков и так не любит.

– Что, думаешь, если я попрошу, тебя к нам на постоянку отправят?

Сержант повернул голову в мою сторону, позабыв напрочь о дороге, и выпучил на меня глаза. Мы пропустили кочку, и машину тряхнуло.

– Ну вот, видишь, а новому водителю придется всю дорогу учить заново.

Сдерживаться больше не было сил, и я засмеялся.

– Да ну вас, – фыркнул парень, – ну и шуточки.

Когда мы наконец-то подъехали к реке, зрелище нам открылось преинтереснейшее.

Подполковник Каблуков разувался, опираясь на машину, а потом начал натягивать на себя болотники. Кроме него на том берегу было еще человек пять. «Прям скопление народа, как в мегаполисе», – хохотнул я про себя… Отвык, за полтора года напрочь отвык от многолюдности.

– Чего стоите? – крикнул подполковник с той стороны. – Котов, иди сюда, трос лови.

Я пригляделся к тому, чем были заняты все остальные, и подавился собственным смешком. Если я заржу откровенно, Каблуков мне этого не простит, он и так меня недолюбливает. Хотя… Да кого он долюбливает? Патологически недовольный всем человек, которого ненавидят и боятся почти все служащие Кастрюлинского отряда. Как бы сказал дед, если боятся – значит, уважают. Спорное утверждение, но доля истины в нем имеется.

В данный момент мужики привязали два каната к ручкам лодки и примерялись, как бы один из них докинуть на нашу сторону. Все же в смекалке придумавшим это не отказать.

– Котов, надевай болотники, – скомандовал я ему, – если ты зайдешь на пару метров в воду, может, и поймаешь.

Водитель с другой стороны мялся и поглядывал на свои берцы.

Я не понял: у них там что, одни болотники на всех?

Да твою ж…

С третьей попытки, но канат все же долетел до Котова, и тот, крепко его ухватив, ступил с ним на сушу, я подошел ближе к сержанту для подстраховки и тоже взялся за веревку.

На том берегу что-то забурчал Каблуков и направился к резиновой лодке. Тогда я не сдержался и громко заорал:

– Здравия желаю, товарищ подполковник! Может, сначала Любочку в лодку усадите?

– Ишь ты, заговорил он, Любочка… – донеслось с того берега. – Рассохина, иди вперед вместе с лейтенантом.

– Может, я после вас? – испуганно защебетала жена старшины.

– Любовь, Андрей Александрович будет очень расстроен, – крикнул я, – и не только он. – Ну не крикну же я ей: «Сигареты кидай в лодку, женщина, и отчаливай, куда пожелаешь», хотя очень хотелось.

Когда увидел, что Рассохина в панике и думать про свои вещи забыла, не сдержался:

– Любовь, сигареты не забудьте!

Женщина округлила глаза и недовольно поджала губы.

Стоящий рядом с ней молодой, высокий и довольно-таки широкий парень рассмеялся. Скорее всего, это был новый лейтенант, погоны с такого расстояния я, увы, разглядеть не смог.

Поймав на себе мой тяжелый взгляд, он прекратил улыбаться и тут же предложил помощь женщине. Ну надо же, дошло.

Когда лодка была загружена сумкой Рассохиной, а внутри сидели испуганная женщина и хмурый лейтенант, крепко прижимающий к груди ноутбук, мы с Котовым крепче взялись за канат и потянули лодку на себя.

В этот момент из машины вышел майор, который все это время прикидывался шлангом. И, о слава его озарению, решил нам помочь.

– Котов, иди возьми лодку за ручки, – отдал я распоряжение водителю, когда лодка была уже в метре от нас.

Несмотря на загруженность, она все равно оставалась слишком легкой для такого сильного течения.

А я еще что-то говорил про соседей по ту сторону реки. Мы сами взяли лишь одни сапоги, и я уже порядком промочил ноги, хотя в воду и не заходил толком.

Когда Котов дотянул лодку до меня, я передал ему веревку и, перехватив резиновую ручку на лодке, подал руку Любе.

– Спасибо, – обворожительно улыбнулась женщина.

Я не успел вытащить сумку с сигаретами, когда майор сел в резиновое транспортное средство.

Да он хотел свалить с Ольховской еще сильнее, чем Котов.

На этот раз на том берегу в лодку сели Каблуков и еще один парень с сумкой. С ними был багаж в виде очередных Любиных сумок и туфель подполковника.

– Котов, держи. – Я по старой схеме передал веревку сержанту и пошел выгружать Любины сумки: видимо, кроме меня, этой женщине никто сегодня помогать за просто так не собирался.

Офицерские туфли я намеренно проигнорировал, и стоило мне только отвернуться, как я услышал отборный мат Каблукова: