(Не)военная тайна, или Выжить в тайге и не забеременеть

– Ах, то есть ты меня перевел на новое место службы лишь для разговора? – ехидно поинтересовалась я, сложив руки в замок.

– Хочешь честно? – отец хмыкнул. – Я кое-что проверял.

– Да ты что? – делано удивилась я, а в душе что-то умирало.

– Мне было интересно, как поступит твой новый кавалер, чем ответит на мой ход.

– Папа, это моя жизнь, а не какая-нибудь шахматная партия.

– Ну, прости, дочь, что забочусь о тебе так, как считаю нужным, пока все, что я ни делал, приносило хороший итог.

– Итог? – Я сжала колени и вцепилась в них пальцами, лишь бы оставаться как можно дольше спокойной. – Какой такой хороший итог? Да ты издеваешься надо мной все четыре месяца.

– А что, было бы лучше, если бы ты выскочила замуж за того недоумка?

– Рома не недоумок! – не сдержавшись, отчаянно выкрикнула.

– Да при чем тут твой Рома? – подавил меня отец своим командным голосом. – Я о Слесаренко. Хотя этот твой Калинин хоть и молодец, не променял тебя на повышение, но, пока я не увижу от него нормальных мужских поступков, будет вам кукиш вместо ваших малолетних соплей.

– К-какое повышение? – Я почувствовала, как по щекам потекли слезы, да сколько можно-то. – Ты с ним разговаривал? Боже, какой позор, что он теперь подумает?

– Тебе не все равно? – приподняв бровь, поинтересовался отец, и я не сдержалась, выпалив на одном дыхании:

– Мне совсем не все равно, что думает обо мне и моих родителях мой муж!

Ворон Анатолий Макарович прикрыл глаза. А мне показалось, что мы вместе со всей квартирой попали в какую-то временную воронку: стояла бьющая по ушам глухая тишина, и ничего не происходило. Все стояло на месте, моя жизнь стояла на месте.

Отец открыл глаза и поймал мой взгляд. В этот момент за его спиной раздался бой часов, четыре мелодичных перезвона и три коротких удара.

Три часа дня.

Мы не прерывали все это время зрительного контакта, пытаясь понять, что же в голове у собеседника.

– Ты повзрослела, – подвел итог папа.

– Ты рад? – проглотив ком, мешающий дышать, с трудом произнесла я.

– Я не рад, но я доволен. В общем-то, я добился того, чего хотел, ты хотя бы теперь видишь разницу между нормальными мужиками и молокососами, жаждущими легкой наживы. Но как я могу быть рад тому, что моя девочка все же выросла? С этим я никогда не смирюсь.

– Отпусти меня обратно, – тихо произнесла, вкладывая в свою просьбу все отчаяние. Мне казалось, что я подобрала идеальный момент – момент его откровений, он должен был проникнуться.

– Пиши рапорт на перевод, раз уж и правда мужем обзавелась.

– Папа! – Я подскочила с места и, все же переступив через свою обиду, подошла к нему. – Пожалуйста, перестань быть таким. Ты делаешь мне больно. – Слезы опять потекли по лицу, а сердце сжималось в тисках отчаяния. – Знаешь, как мне было тяжело? Когда ты… когда ты тогда… – Я начала хлюпать носом и путать произносимые слова, уже ничего не видела, когда почувствовала, как отец притянул меня к себе и, крепко обняв, запустил ладонь в волосы.

– Ты с такой стрижкой еще больше похожа на свою мать, – с горечью выдавил он. – Наська, прости меня, я, скорее всего, был неправ. Правда, до сих пор не могу понять в чем. Я, – отец тяжело вздохнул, – я же не хотел тебя никуда отправлять, но к совету Марины прислушался, думал припугнуть тебя, а ты взяла и раньше времени уехала. И тогда уж разозлила – бросила меня, как твоя мать, и я… Черт, дочка, наверное, это и было неправильно – засунуть тебя в такую дыру. Но я договорился с одним сержантом, чтобы он мне все о тебе докладывал. Понял, что все у тебя не так уж и плохо, и успокоился.

– О чем ты говоришь? – дрожащим голосом спросила я. Не понимала, о чем он вообще. – Мне, чтобы стать похожей на маму, надо как минимум, я не знаю, пластическую операцию сделать, и разве…

– Настенька, – перебил меня отец, – Марина не твоя мать.

– Нет.

– Родная…

Я боялась поднять голову – нет, я не хотела смотреть ему в глаза, ведь там должна была быть правда.

Нет.

– Папа?

– Настя, прости, я бы никогда об этом тебе не сказал, но Арсений прижал меня к стенке.

– Так вот что он подслушал. – Я отстранилась и все же посмотрела на отца, в его глазах стояли слезы.

– Вы пошутили, да? – Я никогда не была близка с матерью, но не настолько же, чтобы в один момент её лишиться.

Как это неродная?

Как?

Как один из самых близких на свете людей вдруг может стать неродным? Такого же просто не бывает. А где же тогда родная? Что за бред?

– А кто… – я сбилась и заревела в голос, слезы душили, и мне сейчас отчаяннее всего хотелось оказаться рядом с Ромой, он бы объяснил. Он бы все расставил по своим местам.

– Ее нет, – глухо произнес отец, – она умерла в ту же ночь, как тебя родила, врачебная ошибка и большая потеря крови, которую никто не заметил.

– Папа, мы же в двадцать первом веке живем, – закричала я, – сейчас никто не умирает от родов.

Я отбежала от отца и развела руки в стороны.

– Ты поэтому не хотел, чтобы я выходила замуж? Из-за такого бреда? Нет, ну пап… это же неправда все.

– Настя, дочь, поехали домой?