Не вошедшие в рай, или Поющие в терновнике

— Привет, — сказал Макс, не переставая улыбаться. — Привет, — ответила она и услышала, будто со стороны, свой голос, прозвучавший с легкой хрипотцой, напряженный и неестественный. — Почему ты сторонишься меня, Барбара? — У меня есть на то причины, — вызывающе ответила она и дерзко посмотрела ему в глаза. — Очень хотелось бы их узнать. Голос Макса был мягким и ласковым. Томнобархатистым, таким же загадочным, как и его улыбка. Он подошел к ней поближе и одной рукой убрал со лба прядь длинных черных волос. Трепетное прикосновение его пальцев и предательская вспышка нежности к нему, в ответ на это прикосновение, ужаснула Барбару. Она не привыкла к таким чувствам и попыталась оттолкнуть его руку, но он*схватил ее за запястье и поднес ее ладонь девушки к губам. Барбара стояла как вкопанная. — Барбара, Барбара... — прошептал он. Она даже не подозревала, что прикосновение и сладкие слова могут так сводить с ума. Все преграды, которые она старательно возводила, все доводы, которыми пыталась убедить себя в том, что этот парень ей не нужен и не интересен, что она к нему равнодушна, рухнули. Он был нужен ей. Девушка почувствовала, как таящееся в пустоте сердце сжалось и, поднявшись к горлу, заколотилось в неистовом ритме. Макс жадно прижал ее к себе. Гладил волосы, шею, и поток незнакомых безумных чувств переполнил ее. — Барбара, я, наверное, сошел с ума, — сказал он срывающимся голосом, — но как только я увидел тебя и прикоснулся к тебе, понял, что люблю. Люблю безумно. В его объятиях она ни о чем не могла думать. Сейчас Барбара хотела только одного: чтобы Макс продолжил свои ласки. Тепло его губ обжигало ее, и она поняла, что любовь может быть прекрасной, если прогнать от себя все выдуманные неприятности и выдуманные причины отказываться от нее. Голова Барбары закружилась, и девушка прижалась к Максу в замешательстве, желая близости и сознавая, что это почему-то, может быть, и нехорошо с ее стороны. Его поцелуи волшебно проникали в самую душу, заполняя огненной волной все ее существо, и она плыла в море этого чарующего огня, парила над землей. Впервые в жизни ее целовали так глубоко и страстно. Руки девушки скользили по его крепким плечам, по спине и наконец крепко обвились вокруг шеи. А он с жадностью прижимал Барбару к себе, и сердца их отчаянно бились. Макс умело раздвинул ее губы. Язык медленно проник в глубину рта, вызвав у нее блаженный стон. Бушующее пламя страсти охватило их обоих, и внезапный трепет сказал ей, что это и есть желание. Она хотела его всего, и эта отчаянная потребность в полной близости одинаково пугала и смущала ее. Барбара слышала, как бешено колотится его сердце. Они прижались друг к другу, и божественный покой окутал обоих. — Макс, нам надо остановиться, — произнесла она хриплым, словно чужим, голосом. — Я не могу так вот... сразу... — Хорошо, хорошо, — шептал он с нежностью, но, будучи не с силах остановиться, еще крепче обнял ее, уверенно подавляя слабые попытки к сопротивлению. Но все-таки девушка невольно продолжала сопротивляться. Он с трудом оторвался от ее губ и крепко прижал голову Барбары к своей груди. Некоторое время они сидели молча на диване, на котором невесть как оказались. Наконец его прерывистое дыхание стало ровным, и он с неохотой выпустил ее из объятий, хотя и продолжал крепко сжимать ее горячую руку. — Почему? — спросил юноша, не закончив вопроса. Но она поняла, что он хотел знать. — Макс, — сказала Барбара, покраснев мучительно при одной лишь мысли о том, что говорит. — Я люблю тебя... Но я не могу так сразу, понимаешь? — Ты хочешь сказать, что для тебя это что-то необычное, на что ты не можешь решиться? У тебя что, никогда никого не было? — Нет, — ответила она, — никогда, — и покраснела при этом еще сильнее. — А почему ты смущаешься? В этом нет ничего постыдного. — Ну, знаешь, все вокруг постоянно развлекаются. Они уже, наверное, переспали здесь со всеми мужчинами. А я... Ну, я не знаю почему... Мне, наверное, никогда не хотелось этого. А потом я просто боялась. Мне всегда казалось, что я не могу так глубоко чувствовать. А может быть, просто меня не так воспитали. Я не знаю,

— с мучительной болью в голосе произнесла она.

— Барбара, милая, — сказал юноша. — Я хочу, чтобы ты была моей. — Я тоже этого хочу, — потупив взгляд ответила она. — А сейчас можно попросить тебя оставить меня одну? — Хорошо, — Макс легко поднялся с дивана,

— только обещай, что не будешь больше избегать меня.