— Ты же врач и прекрасно все понимаешь, дочка. Вылечиться невозможно. С лечением я проживу на несколько месяцев дольше, но как — в больнице, мучаясь после химиотерапии. Зачем? У меня еще есть дела, которые я должен закончить, и я не хочу тратить последние дни на бесполезные процедуры. Я уверен, что ты меня прекрасно понимаешь.
— Да, я понимаю. Но мама… Она переживает.
— Она переживает прежде всего за себя. И за то, как будет выглядеть в обществе, если не просидит у кровати умирающего мужа последние дни. Не беспокойся, у нее будет такая возможность. Но пока я еще способен работать, я буду работать. А мама справится. Она из тех, кто всегда и во всех обстоятельствах выходит сухой из воды.
Я вдруг поняла, что … люблю своего отца. Таким, какой он есть. И мне будет очень не хватать вот этого его спокойного, почти безразличного тона, его отношения ко мне, как ко все понимающему взрослому человеку. Я всегда думала, что обижена на него за его безразличие. Но это не было безразличие ко мне. Нет. Так он относился ко всему, кроме своей работы. А меня он уважал. Считал взрослой и самостоятельной.
— Папа, я тебя очень люблю. Знай это.
— Спасибо, дочка. И позаботься о Лизе. Не оставляй ее матери. Не надо было мне соглашаться на эту авантюру, но я надеялся, забота о девочке отвлечет ее. Я ошибся. Не сердись на меня. Ты умная девочка и сильная, такая, какой я и хотел видеть свою дочь. Ты со всем справишься.
— Да, папа. Я заберу Лизу. С нами все будет хорошо. «Выздоравливай», — хотелось сказать мне, но я понимала, что это прозвучит насмешкой. Папа не выздоровеет.
— Ты держись, — сказала я, выходя из комнаты. — Я буду очень рада, если ты позвонишь или напишешь.
Отец посмотрел на меня и улыбнулся. А я, закрыв дверь, стояла несколько минут, стараясь унять боль в груди. Вот я и почувствую, что значит — потерять близкого человека навсегда. Это больно.
Вздохнув, подхожу к Лизиной комнате и тихонько стучу. Дверь тут же распахивается, и из нее выбегает маленький ураганчик с рюкзачком и неизменным зайцем Костей под мышкой.
Я подхватываю ее, поднимаю на руки, прижимаю к груди. Да, я заберу ее, ведь она нужна мне не меньше, чем я ей. И мы обязательно будем счастливы. Обе.
Глава 16 Костя
Прошла неделя с того дня, как я встретился с Дэном и получил от него предложение о совместном бизнесе. Это был мой шанс. Встать на ноги, снова обрести уверенность в завтрашнем дне, доказать отцу, а прежде всего себе, что я на что-то способен. И упускать этот шанс было глупо. Сам я выберусь из ямы, в которой очутился, очень не скоро. А жизнь не стоит на месте. Мир меняется с головокружительной скоростью. Надо успевать, хвататься за подвернувшуюся возможность, пока мои знания и опыт еще актуальны, пока я еще не растерял навыков руководства крупной компанией. Надо соглашаться.
Но я все медлил с ответом, а время на раздумье уже заканчивалось. Дэн дал мне неделю. Неделю на ответ: да или нет. И я даже не сомневался в том, что скажу «Да». Вот только… как я смогу уехать, оборвав то, что только начиналось? Как бросить то, что искал всю свою сознательную жизнь? Как бросить человека, с которым чувствую себя живым, нужным, целым, с которым хочу провести всю оставшуюся жизнь? С одной стороны, наши отношения пока не зашли далеко, и, тем более, я не давал никаких клятв и обещаний. Но все равно понимал, что мой отъезд будет предательством.
Сегодня, глядя на то, как Алёна возится с найденным котом, с какой любовью и терпением вычесывает его, что-то постоянно нашептывая в рыжее ухо, я еще сильнее влюбляюсь в эту удивительную девушку. Маленькую рыжую лисичку с огромным любящим сердцем. Она готова дарить свою любовь всем — подобранному на дороге раненому псу, найденному на улице блохастому коту, приведенному с улицы грязному бродяге… Откуда же в ней столько этой любви, тепла и доброты? Я никогда раньше не встречал такого человека, способного искренне, без всяких сомнений и опасений, помочь нуждающемуся, не ожидая ничего взамен. Мы все — я, Джек, Принц и даже Лиза — греемся в тепле, которое дарит ее душа, словно окоченевшие воробьи в лучах мартовского солнца. Что станет с ее душой, испытай она предательство. Предательство того, кого спасла, обогрела, приютила, подарила надежду.