Не возвращайся

Не глядя на них, пошла в подъезд на негнущихся ногах. Поднялась на несколько пролетов по лестнице, не на лифте, и выглянула в окно. Стоят рядом. Блондинка пытается обнять, а Кирилл удерживает на расстоянии. Она что-то говорит, опять руками размахивает эмоционально, резко, а он сигареты достал, закурил. На нее смотрит, и снова она к нему, а он от себя. Впрочем, вряд ли надолго. Вспомнит. Куда денется? Обязательно вспомнит. Она все сделает, чтоб вспомнил, в отличие от меня. И вспомнит, и сравнит. А внутри какая-то надежда призрачная, что сейчас прогонит ее и домой пойдет. Что соврала она все. И нет у нее его вещей и никогда не было. Не с ней он жил. Алина рывком его все же обняла за шею и всем телом прижалась, а он отталкивал, отталкивал и потом руки опустил. Она его в шею целует быстро-быстро, шепчет что-то. Я вижу, как губы шевелятся, или мне кажется. Снова оттолкнул, а она лицо руками закрыла. Несколько секунд бешеного напряжения на грани с агонией, и потом он к ней в машину сел. Вот так просто распахнул дверцу и сел, и она тут же лицо вытирает, видимо, от слез и сама бегом к машине. Я отвернулась от окна и медленно по стенке вниз сползла. Не плачу, а просто задыхаясь ртом воздух хватаю, глядя на потолок подъезда и несильно ударяясь головой о стену. Хочется заорать и не выходит, только всхлипами. Рот руками закрыла и, тяжело дыша через нос, смотрю вверх. Без слез. Сухо так в глазах. Словно выжгло их мгновенно. Наверное, все слезы кончились. Бывает же такое, что их нет. И сердце бьется больно, но очень медленно.

Ну вот и все, Снежинка. Жизнь сама по местам расставила.

ГЛАВА 16

Я мог бы сказать, что ни хрена не понимаю, какого черта я нашел в этой кукле, но зачем лгать, я как раз прекрасно понимал, что именно в ней можно было найти, и как это все можно было использовать. Одного взгляда хватило на выкрашенные прядями светлые волосы, круглый упругий зад и полуобнаженную грудь. Хорошая приманка для голодного самца. Мысль о том, что я был голодным, показалась мне смешной, особенно учитывая, как искры из глаз сыпались какие-то пару часов назад, когда яростно трахал собственную жену прямо в магазине. Но, может, мне закрыли доступ к желанному телу? Я готов был в это поверить и в то же время сильно сомневался, что не мог получить желаемое даже при отказе. Да и какие к черту отказы – ее сегодня трясло вместе со мной, если не сильнее. Барби (так я про себя назвал свою любовницу, а в том, что она ею была, я уже не сомневался), виляя задом, поднялась по ступеням подъезда крутой новостройки в центре города, и я следом. Аппетитные формы, согласен, но на данный момент меня все это не возбуждало. Ни низкое декольте ее полупрозрачной кофты, ни штаны в обтяжку, ни пухлый рот. Примитивно и не вкусно. Да, смотреть нравится с явным осознанием, что товар весьма и весьма неплох. Но не более того.

Я прекрасно понимал себя в прошлом и даже догадывался, что драл эту сучку по полной программе. По-мужски понимал. Одного только понять не мог – как на вот ЭТО я променял свою семью и Снежинку. Трахать это одно, а какого дьявола я переехал к ней жить, оставалось не просто загадкой, а чем-то из области высшего идиотизма. И если в нашей квартире я тут же почувствовал себя дома, то здесь мне казалось, что я в отеле, куда приводят девочек женатые папики. Вульгарщина. Начиная с ярко-розовых обоев на стенах и заканчивая ковриками в форме сердечек и квадратиков. На встречу выползла трясущаяся собаченция модной породы, как у нашей соседки, обнюхала меня и тут же умотала куда-то в дебри малинового коридора. Похоже, мы с ней не ладили. А точнее, она прекрасно знала, что не нравится мне, и предпочитала исчезнуть с поля зрения. Впрочем, это доказывало и то, что я здесь бывал. Притом бывал довольно часто.

– Кииир, как же я соскучилась, – простонала Барби, и едва мы переступили порог квартиры, тут же повисла у меня на шее. Я, уже на автомате, снял ее с себя и поставил в сторону. У меня в мозгах царил полный хаос, начиная с мыслей, как это разруливать с женой, с которой и так все слишком зыбко, и заканчивая тем, что я хотел вернуться в прошлое и набить себе морду. Стойкое ощущение, что я вместо того, чтобы выбираться из болота, погружаюсь в него еще больше, не отпускало, а начало давить на мозги. И слова Маши тут же вспомнились про другую женщину, к которой я ушел от их мамы. Либо я был полным кретином, либо у меня были причины. Хотелось верить во второе, но первого я тоже не исключал.

– Послушай…, – черт, забыл ее имя, сжал переносицу пальцами, – как тебя, прости?