Не возжелай мне зла

И вдруг я увидела мать. Она стояла на крыльце паба, прямая, как шомпол, с нескрываемым отвращением на лице.

— Что она здесь делает? — спросила я Фила.

— Честно говоря, Лив, я подумал, что для вас это лучший момент простить все друг другу и помириться.

— Меня не за что прощать, я ни в чем перед ней не виновата. — Я остановила Лейлу, и мужчины прошли вперед. — Ты знала, что Фил собирается это сделать?

— Бог свидетель, ни сном ни духом, — ответила она. — Я бы не позволила устроить тебе такую гадость. — Она казалась пораженной не меньше. — Хочешь, подойду к ней и попрошу, чтоб ушла? Хочешь?

— Нет, не надо. Я сама. А ты иди со всеми.

Я подождала, пока все зайдут внутрь, и только тогда подошла к матери.

— Что ты здесь делаешь?

— Хорошо же ты встречаешь собственную мать. — Она оглядела меня с головы до ног. — Что-то ты растолстела, Скарлетт. Это тебе не идет.

— Ты видела ребенка?

— Все делаешь шиворот-навыворот. Кто ж берет ребенка на свою свадьбу?

— Отец приехал?

— А зачем? — фыркнула она. — Разве свадьбу без венчания можно назвать настоящей?

Не думаю, что отец согласился бы с таким суждением; в глубине души я была уверена, что мать приехала лишь для того, чтобы сделать мне какую-нибудь пакость, но все же надеялась, что, увидев, как я счастлива, она растрогается и откажется от своих намерений.

— Мама, ты рада за меня?

— С какой это стати я должна за тебя радоваться?

— Но ведь все матери радуются за дочерей, когда видят, что у них хороший муж и ребенок, что они счастливы. А я к тому же выучилась, стала врачом.

— За кого ты меня принимаешь? — отрезала она, пронзая меня насквозь сердитым взглядом. — Ты дура, набитая дура! А ведь могла стать человеком, могла!

— Я стала человеком, и сегодня у меня свадьба, я вышла замуж!

— Финуала была права, когда говорила, что из тебя не выйдет толку.

— Господи! — закричала я. — Да мне наплевать, что там говорила твоя чертова Финуала!

— Не упоминай имя Господа всуе, Скарлет Оливия Нотон! — заорала мать и яростно перекрестилась; на руке у нее болтались четки. — Не смей опошлять Бога, как опошлила себя.

— Уже больше часа я не Нотон, а именем Скарлетт меня много лет никто не называет, — сказала я с чувством, по спине поползли мурашки. — Уходи отсюда. Немедленно уходи. Тебе здесь делать нечего.

— Чего ради я сюда притащилась, проделала такой путь? Не собираюсь никуда уходить, меня твой муж пригласил.

— Тогда уйду я!

Я понимала, что поле боя осталось за ней, что я покидаю собственную свадьбу, но ничего не могла поделать. Не могла перенести этой ядовитой смеси из злобы и религиозного фанатизма. Я поймала такси и поехала домой, а когда добралась, то пошла не к себе, а позвонила в дверь Толстяка.

— Так быстро? — удивился он, увидев меня.

— Мне нужно куда-нибудь спрятаться, — ответила я. — Переждать хотя бы часок. А потом вернусь. Ноги отваливаются, и очень хочется убить собственную мать.

Они там как раз дули, ну я и присоединилась. Мы выкурили пару косячков, я потеряла всякую осторожность и нюхнула кокаину. Я действительно собиралась вернуться, но у Толстяка в гостях были друзья, все веселые и интересные люди. Прошло часа три, и только тогда я вдруг почувствовала, что соскучилась по Робби. В руках будто чего-то не хватало, сердце мучительно ныло, я ощущала почти физическую боль.

— Господи, как там мой ребенок? — спросила я Толстяка. — Нет, надо срочно возвращаться.

Проходя мимо своей квартиры, я услышала голоса. Ключей у меня не было, и тогда я позвонила — дверь открылась, и я увидела Фила, он таращил на меня глаза, в которых металось безумие.

— Черт возьми, куда ты пропала?

— А Робби где? — Я быстро протопала по коридору в гостиную.

— С тобой все в порядке? — спросила Лейла, расцеловав меня в обе щеки. — Мы чуть с ума не сошли.

— Я-то в порядке! — Я прошла мимо. — А, вот он!

Робби сидел в своем мягком креслице возле окна, болтал ножками и сосал кулачок. Я взяла его на руки, поцеловала в лобик, в щечки, снова в лобик и снова в щечки, и он все это время хихикал от удовольствия.

— Как мальчик вел себя без мамочки? — спросила я.

— Что у тебя со зрачками? — хмуро проговорил Фил, подойдя ко мне и уперев руки в бока. — Они у тебя как блюдечки.

— Влюбилась, — улыбаясь, ответила я. — Ты такой красивый в этом костюме.

Я потянулась к нему, чтобы поцеловать, но он отпрянул.

Из кухни в гостиную вошел Арчи.

— Искал чего-нибудь перекусить, — сказал он, помахивая пластиковым контейнером. — Хоть печенье какое-нибудь. И вот что нашел. Можно я съем кусочек?

— Нет-нет! Это мое печенье!

Держа Робби одной рукой, свободной я выхватила у Арчи коробку.

— Извини. Это мне от ишиаса.

В комнате повисла гробовая тишина, на лицах у всех было крайнее изумление, изрядно приправленное явным осуждением.

— В чем дело?

Все трое смотрели на меня так, будто я только что призналась, что жить не могу без героина.

— Да это всего лишь марихуана! Что с вами?

Фил забрал у меня Робби и передал Лейле.

— Ты не могла бы на часок унести его? Нам с Оливией надо поговорить.