Не возжелай мне зла

Оставляю чемодан у администратора и выхожу на улицу. Погода стоит отличная. Выпиваю чашечку кофе с сэндвичем и иду по магазинам за подарками для племянников и племянниц. Нечасто мне выпадает столько свободного времени, поначалу даже немного совестно. Детство я провела всего в часе езды от Голуэя, но так давно не была здесь, что вряд ли встретится кто-нибудь из знакомых. Однако все здесь такое родное, такое близкое, что каждую минуту ожидаешь увидеть Гейба, например, или сестру Мэри-Агнес. Этого, конечно, не происходит, я успокаиваюсь и начинаю ценить эту короткую передышку. Не торопясь, хожу от магазина к магазину, пока не набираю полный комплект подарков для всех детей Деклана, потом беру напрокат машину и еду в гостиницу за чемоданом.

Перед стойкой администратора довольно большой холл. Взгляд мой сначала привлекают две группы туристов, громко обсуждающих свои планы. Потом замечаю одинокого мужчину, сидящего лицом к выходу с газетой в руках.

Дыхание перехватывает, я застываю на месте, как статуя.

Это О’Рейли.

Едва передвигая ноги, подхожу к нему.

— Господи! Что-нибудь случилось? Прошу вас, скажите, что ничего не случилось.

— Нет-нет, успокойтесь. Ничего особенного. — Он встает и берет меня за руку. — Простите, я, кажется, вас напугал.

Делаю шаг назад, меряю его взглядом с головы до ног. Он в гражданском — в брюках из плотной шерстяной ткани и рубашке с короткими рукавами и открытым воротом.

— Тогда что вы здесь делаете?

— Вчера вечером получил от вас письмо и… — пожимает он плечами. — Работал последние две недели как вол, без выходных, вот и решил взять отгул. Давненько не бывал в Ирландии… Подумал, дай-ка приеду, с вами заодно повидаюсь…

— Вот так прямо из Эдинбурга?

— Ну да. Вдруг вы согласитесь показать мне достопримечательности. У меня вся родня живет в Корке. А в Голуэе я так ни разу и не побывал. — Он бросает газету на стул. — А еще мне кажется, я на днях был с вами довольно резок. Чтобы загладить вину, я хотел бы пригласить вас пообедать, вы позволите?

Он умолкает и ждет ответа, но я пока занята: ломаю голову, что бы все это значило. Читает мое письмо, бросает все и мчится в аэропорт, чтобы поспеть на самолет, и нате, вот он здесь, передо мной.

— Но я могу… — Он переминается с ноги на ногу. — Наверное, не надо было этого делать.

Последние слова он произносит с трудом, вся уверенность в себе на глазах испаряется. Понятно, он видит, что я хмурю брови, но, если честно, мне, как это ни смешно, чрезвычайно приятно сейчас видеть его, остается только взять себя в руки и улыбнуться. Что я и делаю. Плевать, что щека болит, я улыбаюсь, и, словно по волшебству, вся его неуверенность куда-то исчезает. Он тоже улыбается, и я чувствую, как от шеи к щекам поднимается горячая волна и лицо мое вспыхивает.

— Я сегодня должна ехать к брату, но… Да! Я проголодалась.

— Отлично.

Он кивает, глядя на меня доброжелательно-оценивающими глазами, и, я чувствую, сердце у меня начинает биться чаще.

Ну надо же, проделал весь этот путь, чтобы только встретиться со мной, причем не в качестве полицейского. Не означает ли это, что я ему нравлюсь?

Приятная мысль. Я снова улыбаюсь, рот до ушей, и слышу голос администратора, она просит забрать чемодан. О’Рейли помогает мне донести его и сумку с подарками до машины, и мы грузим все в багажник.

— Я знаю одно местечко, два шага всего, — говорю я, — там можно неплохо перекусить.

Идем рядом и в ногу по каменному мосту через реку.

— Здесь прошло ваше детство? — спрашивает О’Рейли.

— Нет. Мы жили на ферме, ближе к побережью, — машу я в сторону океана. — Вон там, на западе, — Коннемара, одни скалы и торфяные болота, там выращивали наших знаменитых выносливых лошадей. Люди в Коннемаре все еще говорят на ирландском. А вон там, к востоку от реки, добывают пористый известняк. И болот меньше, и местность не такая гористая. — Я умолкаю. Он смотрит на меня и улыбается. — Что, очень похожа на экскурсовода?

— Нет-нет! Все отлично. Просто вижу, что вы любите эти места.

— Для отпуска лучше места не найдешь, но жить здесь постоянно… Это не для меня. Вот для художника, человека искусства здесь просто рай. В масштабах всей страны в театр, например, ходит не больше четырех процентов населения. А у нас в Голуэе, пожалуй, пятнадцать наберется. Это город для людей творчества, для музыкантов, для тех, кто умеет что-то сотворить руками. А я здесь чужая, мне здесь делать нечего.

Поворачиваем за угол и, словно в подтверждение моих слов, идем мимо торговых рядов, заваленных произведениями искусства и ремесел, а вот и парочка уличных музыкантов, играют в основном ирландские народные мелодии.

Стоим и слушаем, потом идем дальше.

— Я обожаю открытые пространства, и погода мне вполне по душе, но, если честно, всегда хотела уехать отсюда. — Толкаю дверь в кафе с баром; интерьер вполне в современном стиле. — Это довольно известное заведение. Дороговато, конечно, но, чтобы иметь представление, побывать здесь стоит.