Не возжелай мне зла

— Как есть, без прикрас?

— Да.

— Значит, долой с пьедестала? — Он смотрит на меня с вызовом. — Была доктор Сомерс с венчиком вокруг головы, пример для подражания, так вот получите доктора Сомерс в обнимку со скелетом, вывалившимся из ее шкафа. — Он барабанит пальцами по столу. Звук очень противный, у меня даже зубы стучат. — Думаю, когда ваше славное имя снова замелькает на первой полосе «Эдинбургского курьера», заплачут денежки реабилитационного центра… Благотворителей поубавится.

— Надеюсь, этого не произойдет, — отвечаю я, но все равно тревожусь и не могу этого скрыть. — Очень не хочется, конечно, чтобы центр пострадал из-за моих прошлых ошибок, но мне все-таки придется публично взять на себя ответственность за содеянное. И не думаю, что здесь существует срок давности.

— Оливия!

— Что?

По глазам видно, что он что-то высчитывает, но взгляд добрый, и я чувствую, что решимость моя дает тоненькую трещину.

— А почему бы не рассказать всю правду?

— Я вас не обманываю.

Мы прямо смотрим друг на друга, и я не опускаю глаз, сцепив руки под столом так крепко, что становится больно.

— Что ж… — с сожалением вздыхает он. — В таком случае мне придется написать рапорт, на основании которого руководство будет решать, не предъявить ли вам обвинение в том, что вы морочите полиции голову, вынуждая нас тратить драгоценное время.

Вздрагиваю и ошеломленно открываю рот. Мне и в голову не приходило, что может случиться и такое.

— Я… Вы считаете, мне можно предъявить такое обвинение?

— Сами подумайте. Мы ищем девицу, которая подсыпала в напиток вашего сына наркотик, в результате он попал в больницу в коматозном состоянии. И вы, вполне справедливо, заявляете в полицию и называете это преступлением. Уже две недели мы с вами беседуем чуть ли не каждый день. Вы хотите получить гарантию в том, что полиция делает все, чтобы найти преступницу, а та тем временем совершает еще одно преступление, проникает в ваш дом и наносит ущерб имуществу. И тут вы начинаете собственное расследование, результаты которого сообщаете мне только под давлением. — Он отпивает глоток чаю. — Мы преследуем Кирсти Стюарт, которая нарушила закон, и мне бы хотелось думать, что для вас и для ваших близких очень важно, чтобы она попала в руки правосудия. Но происходит нечто странное… То вы на нашей стороне, то непонятно где. Вчера вы заявили, что поможете задержать ее. Сегодня вы говорите, что сама во всем разберетесь. — Он весело (впрочем, не очень) смеется. — Я лично считаю, что вы определенно морочите нам голову и полиция зря тратит на вас время. Будет ли вам предъявлено официальное обвинение? — Он качает головой. — Это решать не мне.

Я глаз не могу на него поднять, поэтому разглядываю предметы на столе: кружку, стакан, его руки. Рукава рубашки закатаны по локоть, руки загорелые и сильные. На левом запястье светлая полоска от часов.

— Где вы так загорели?

— На огороде.

— Не представляю вас на грядках.

Как все-таки мало я его знаю. У меня возникает острое желание узнать его поближе. Мужчина, который проводит время, копаясь в земле, — в этом есть что-то обнадеживающее. Может быть, мне так только кажется, ведь мой отец тоже этим занимался, да и Деклан — фермер. Не знаю. Но я точно знаю, что О’Рейли лучше, чем в моих глазах его рисуют мои незрелые истины, и мне от этого стыдно. В голове мелькает мысль, не рассказать ли ему о предстоящем свидании и о том, что Кирсти тоже там будет, но я понимаю, что он попытается задержать ее. И что тогда? Она заявит, что я наркоманка, О’Рейли сначала не поверит, но Фил, пронюхав об этом, непременно расскажет все инспектору, и тот засомневается. Он знает, я не всегда была с ним откровенна. Знает, я скрывала информацию о смерти Сэнди Стюарт, и, он прав, я рассказываю ему что-то только в крайнем случае, а иначе нельзя.

— Ладно. Извините, у меня много дел… — (Понятно, ему все это уже надоело.) — Где выход, вы знаете. — Встает и идет к двери.

— Спасибо, — говорю я.

— За что спасибо? — кричит он, не останавливаясь.

Выхожу, на улице светит солнце, сажусь в машину.

На сердце тяжело, мучают стыд, досада и разочарование. Всем не угодишь, особенно О’Рейли, надо смириться, заняться первостепенными делами и поскорей покончить с этим.