Не возжелай мне зла

— Я так рада, что у меня получилось. Как увидела, что он не дышит, так и обомлела. Ужас! — Она даже вздрагивает, и глаза ее блестят. Тушь для ресниц плывет, она пытается вытереть и только размазывает ее по щеке. — Правда, я очень испугалась.

— Ты все сделала просто здорово. И совсем не видно было, что испугалась. Ты у нас молодец! — нахваливают мальчишки хором, и я не могу сдержать улыбки.

Эмили часто у нас бывает, и я знаю, как они все любят ее и уважают.

— Просто в четвертом классе нас научили оказывать первую помощь. Я и не думала, что когда-нибудь пригодится. Вообще-то, я собираюсь стать врачом.

— Прекрасно, — говорю я. — Ты уже подала документы куда-нибудь?

— Хочу поступить в медицинский, в Глазго… — кивает она. — Правда, надо еще экзамены сдать.

— Ну, дай тебе Бог! Сейчас в медицинский поступить не так-то просто.

— Это верно, — соглашается она и, закусив губу, отводит глаза. — В общем, я рада, что Робби стало лучше, но мне надо скорей домой. Родители будут беспокоиться.

— Конечно. Сейчас посажу вас всех в такси. Вы где живете? — гляжу я на Саймона с Эшем. — Давайте прикинем, как ехать.

— Мы можем и на автобусе добраться, — говорит Саймон. — Ночные сейчас ходят.

— Неизвестно еще, сколько прождешь. — Достаю мобильник и набираю городскую службу такси. — Спасибо вам всем, что пришли поддержать Робби.

— Нам в Вест-Энд, — тычет пальцем в себя и Эша Саймон.

— А мне в Мюррейфилд, — подхватывает Эмили. — Так что нам одной машины хватит.

Делаю заказ, дежурный диспетчер обещает два такси в течение десяти минут. Мальчишки обсуждают футбольные новости, Эмили спрашивает, собираюсь ли я сходить куда-нибудь во время летнего фестиваля. Отвечаю, что еще не видела программы, и она рассказывает о паре-другой мероприятий сверх основной программы, заинтересовавших ее. Мы обсуждаем достоинства разных мест, где проводятся представления, а тут и первая машина при езжает. Я сажаю в нее Эмили с мальчиками, даю водителю деньги.

— Послушай, — говорю я Эмили на прощание, — если захочешь поближе познакомиться с работой терапевта, сообщи. Обязательно, слышишь?

— Хорошо, — отвечает она и улыбается нам с Марком. — До свидания.

Такси отъезжает, и все трое машут нам из заднего окна.

Марк подцепляет носком ботинка камешек, несколько секунд удерживает его, а потом подбрасывает высоко в воздух. На его футболке все еще видно кровавое пятно, но теперь он не обращает на него внимания.

— Лив… Не рассказывайте об этом маме, ладно?

— Боюсь, придется. А ты что, не собираешься?

— Ей это очень не понравится. — Он ставит ногу на землю. Камешек катится в канавку. — На месяц запрет меня дома и никуда не пустит.

— К сожалению, все могло кончиться гораздо хуже. А ты знаешь, Марк, ведь доктор Уокер уверен, что Робби перебрал бутирата.

Он смотрит на меня безучастно.

— Надо выяснить, как такое могло случиться, — продолжаю я.

— Доктор ошибся.

— Этот доктор очень опытный, он не мог ошибиться. И если вы с Робби говорите правду…

— Да правду мы говорим, правду! — кричит он, ероша волосы. — Господи! Ну почему нам никто не верит?

— Да потому, что легче поверить в то, что он сам принял наркотики, а теперь врет, чем в то, что ему их подсунули.

— Нет, он не врет.

— Тогда как препарат попал в его организм?

На минуту он умолкает, не зная, что ответить.

— Я вот что думаю. Не исключено, что кто-то действительно незаметно подмешал, — замечаю я.

Марк подцепляет носком ботинка еще один камешек, но тот не удерживается и падает.

— Никто из наших не мог этого сделать, — говорит он.

— Сам понимаешь, все будут думать, что Робби попробовал, не рассчитал и перебрал, поэтому и потерял сознание.

— Ну да. — Марк смотрит на меня сквозь густые, падающие на глаза пряди. — Но вы-то верите нам?

— Верю, если уж на то пошло. Но ведь ты соврал мне про то, где вы провели вечер.

— Я хотел как лучше.

— Врать можно, только если не хочешь сделать кому-нибудь больно. — (Он поджимает губы.) — Во всяком случае, если Робби действительно кто-то подмешал наркотики, это преступление, и надо сообщить в полицию.

— Вот черт! — Марк разевает рот, покачивается с носка на пятку. — Мама с ума сойдет, если меня выгонят.

— За что тебя выгонять?

— Нам ведь нельзя ходить в паб, а если в полиции станут задавать всякие вопросы… — Он покорно вздыхает. — Директор узнает про выпивку, наркотики и фальшивые документы и взбесится. Репутация школы и все такое. Если все обнаружится, нас накажут по полной.

— Что ж…

Чуть не сказала: «Надо было головой думать, а не шляться по пабам». А что, ведь правда, если б думали своей башкой о последствиях, Робби не лежал бы сейчас в больнице чуть не при смерти от передозировки. Но я не говорю ему ничего. Сейчас не время и не место читать нотации.

— Ладно, поживем — увидим. Если понадобится, мы с твоей мамой поговорим с мистером Уэллесли.