Не время для человечности

На нижней полке столика валялись очки с наушниками и микрофоном, и мне пришла интересная мысль. Алиса все еще была в ванной, так что я быстро включил устройство, проверив отображение картинки на стеклах и громкость звука, проверил заряд – должно хватить. Короткая комбинация в спрятанном меню встроенной операционки – и в быстром доступе появляется нужное приложение. Давно я его не использовал, иногда считая это странным, но сейчас мне было любопытно. Я на время оставил очки в покое, положив их на полку неподалеку от ванной, заодно сменив в комнате яркий желтый свет от лампы на слабый и приглушенный красный свет от светодиодов. Все-таки купить их было отличной идеей.

Алиса вышла, когда я, сидя на диване, вытряхивал из пачки сигарету, оставляя там всего две штуки. Может, дело в освещении, но я заметил, что макияж Алисы немного изменился – губы стали темнее, тени на веках глубже, и сейчас она выглядела еще привлекательнее, и я опять подвис, едва не выронив изо рта уже закуренную сигарету. Она засмеялась и села мне на колени, обнимая за шею. Протянула мне ладони, сжатые в кулак, предлагая угадать, в какой руке. Я выбрал правую – правую от себя, и Алиса разжала кулаки. В правом оказалась лиловая круглая с рельефной спиралью, в левом – бирюзовая в форме гранаты. Я усмехнулся, проводя определенные ассоциации.

– Ты или все напутала, или меня обхитрила.

Алиса забрала у меня сигарету, затянулась и выдохнула мне на волосы.

– А я вот думала, что ты выберешь левую. – с этими словами она приняла таблетку и сглотнула.

Я легко коснулся ее шеи, проводя пальцами по горлу. Да, у нее тоже сейчас были мурашки по телу.

– Так и быть, раз уж ты не дала мне вторую попытку. – я взял с ее аккуратной ладони свою таблетку и тоже выпил, сразу же проглотив ее, чтобы не чувствовать горечь – встать к холодильнику за соком было уже невозможно.

– Сколько у нас времени?

– Минут двадцать. – Алиса выгнулась, подаваясь ко мне и возвращая сигарету.

Я сделал последнюю затяжку и, помня об утреннем инциденте, решил больше так не ошибаться. Ухватив Алису под ноги и придерживая за спину, я встал и аккуратно затушил сигарету в низком стакане, который мне служил пепельницей. Алиса ахнула от неожиданности, но сразу же обхватила меня за шею. Ее дыхание обжигало, а запах волос, в которые я уже зарывался лицом, начисто глушило никотиновую вонь, которую я умудрялся ощущать даже с десятилетним стажем курения. Я уже поставил Алису на пол, и наши руки стали исследовать друг друга, то останавливаясь там, где им понравилось, то спешно передвигаясь дальше – туда, где могло быть что-то еще более интересное. Справиться с ее платьем оказалось не так уж просто, уж очень мелкой была застежка, но, расстегнув до середины, я не выдержал и снял его через голову Алисы – кажется, ей это понравилось, блеск в ее глазах стал ярче, как и румянец на щеках. Пока она снимала с меня толстовку, я словно раздвоился, как недавно хотел на движе: одна часть меня была вовлечена в процесс и следила за всем, а другая все глубже погружалась в мысли.

Просто и понятно. Такой и должна была быть вся жизнь. Какое мне дело до проблем людей, до того, что мир несправедлив и обречен вечно тонуть в конфликтах, замкнутый в круге ненависти и страданий, какое мне дело до того, что меня отличает от остальных, а их – друг от друга? К чему этим тяготиться, если можно прижать к себе эту девушку, ощущая тепло ее тела, дрожа от возбуждения, отдаваясь самым простым животным инстинктам? Это так приятно и необременительно – от тебя не требуется почти ничего, кроме как быть телом, воспринимать происходящее. Приоткрытые губы и тонкие руки, мягкие стройные ноги, водопад ароматных и гладких волос, нежная грудь и дрожащие ресницы – все это сливалось воедино, включаясь в мою картину мира, становясь на время ее центральной осью, открывая простой и доступный смысл, не требующий долгих лет поиска и рефлексии, выстраивания мировоззрения по кирпичику. Природа убеждала нас, что это единственный правильный ответ, сделав процесс продолжения и воспроизведения себя таким приятным. Это похоже на вдохновение, творческое прозрение, когда в разуме рождается новый мир. И здесь присутствовал извечный дуализм: природному материальному удовольствию тела мы научились противопоставлять приобретенное и развитое нами воображение, искусственное и идеальное удовольствие. Я определенно находил что-то общее между этими ощущениями и таковыми от собственных способностей, легко было провести параллели между блаженством от подчинения своей сути и предназначению и тем, что я мог делать без помощи данных мне физический ощущений. Но смогут ли так однажды все остальные?