Не время для драконов

…Можно было сейчас развернуться и уйти. Им навсегда хватит этого страха, этого мгновения — никогда больше они не посмеют пойти против его воли. Или все же посмеют?

…Почему так холодно? Ведь вокруг огонь, горят стены резного дерева, горят мягкие подушки, разбросанные по полу, горят те, кто посмел преступить его волю. Почему же так холодно…

…Тэль неведомо как дотащила его до берега. Очевидно, он потерял сознание. Переохлаждение. И откуда у нее силенки? Виктор слабо пошевелился, приподнимаясь на локтях. Все вокруг казалось неправильным, нереальным, и он не сразу понял, в чем дело. Изменился масштаб. В бредовом сне он был великаном — или окружали его лилипуты.

На берегу горел костер. Как Тэль разожгла огонь? Мокрая, ни единой нитки сухой, не говоря уж о зажигалке или спичках.

Только теперь Виктор понял, что почти раздет. Джинсы, рубашка и все прочее исходили паром над огнем. Слава Богу, хоть трусы остались на нем, сумасшедшая девчонка была начисто лишена комплексов.

— Так не сушат, но что делать, — услышал он. — Иначе ты бы замерз.

— Тэль… — начал он. Эта девчонка положительно позволяет себе слишком многое! Даже после всего случившегося. А он так и не понимает, что происходит!

— Все хорошо. — Она закончила возиться с костром и быстро разделась. Ее собственные свитерок и брючки теперь болтались рядом с вещами Виктора. Наготы она, похоже, совершенно не стеснялась. — Ты ведь выбрал, так?

— Выбрал что? — не понял он.

Она выпрямилась, глядя прямо на него. Строго сказала:

— Я не должна знать, что именно, скажи только — ты выбрал?

Видение вернулось. На миг — он вспомнил пламя. Только жаркое пламя. Его выбор?

Виктор не сказал «да» — Тэль поняла сама. Кивнула удовлетворенно и швырнула в огонь новую охапку хвороста. Виктор заметил, что она оцарапалась. Впрочем, что ей это? У нее и настоящие раны заживают за ночь.

— Нельзя сидеть, — сказала Тэль. — Надо бегать, Виктор.

Он представил себе эту сцену — как они, голые, станут носиться вокруг костра, и помотал головой. Но Тэль не унималась:

— Вставай! Ну!

Виктор опомниться не успел, как она выхватила из костра тлеющую ветку, даже не ветку, прутик, с огненно-рдеющей точкой на конце, и стегнула его по спине.

— Ты! — Он даже не сообразил, как, забыв смущение, вскочил и бросился за Тэль. — Ну…

Пожалуй, догони он сейчас девчонку, шлепок бы она получила крепкий. Вот только ловить Тэль явно было делом бессмысленным. Через минуту, отделенная от него костром, девочка остановилась:

— Виктор! Мир?

Он молча погрозил ей кулаком.

— Надо, чтобы кровь разошлась, — серьезно сказала она. — Не дуйся. Извини.

— Я не умею извинять, — сказал Виктор. И не успел даже сам удивиться своим словам, злым, напыщенным и вместе с тем абсолютно искренним. Мир вокруг качнулся.

…Его охватывало пламя. Било, кусало, жгло. Злое, беспощадное и вместе с тем беспомощное. Он все равно был сильнее. Куда сильнее, чем все враги, вместе взятые. Но их атака, их злоба — все это требовало ответа. Достойного. Он плыл — в кипящем, покрытом пылающей огненной пленкой море. К длинным, узким кораблям, высоко вскинувшим над волнами мачты с черными парусами, и еще выше — орлиноголовые носы.

Он знал, что сильнее. И будет сильнее всегда…

— Виктор, — сказала Тэль. — Виктор…

Открыв глаза, он поймал ее кисть, а другой рукой выхватил из огня, не глядя, на ощупь, словно чувствовал пламя всем телом, тлеющую ветку. И легонько стегнул Тэль по плечу. Девчонка взвизгнула, вырываясь.

— Теперь — мир, — сказал Виктор.

Почему-то он был уверен, что если бы только Тэль захотела — увернулась без труда.

— Согрелся? — без перехода осведомилась Тэль, потирая плечо. — Одевайся и пойдем. Медлить нельзя, враги отстали, но не навсегда. Они найдут Тропу. А нам надо успеть к скалам до ночи.

— К скалам? — нервно усмехнулся Виктор. — Ну хорошо, можно и к скалам. Можно к горам. Или к морю?

— К морю мы пойдем позже, — серьезно сказала Тэль. — Сперва — к скалам. Идти не очень далеко, но дорога плохая. Слишком близко к Серым Пределам.

Пределы! Он знал… или ему казалось, что знает. Спросить Тэль?

Нет, он не станет ее расспрашивать. В этой игре — когда предполагалось, что он знает и понимает все, а на самом деле он не знал ничего — крылась своя прелесть. Пределы? Пусть будут Пределы. Серые — тем лучше.