Не время для героев

Наконец Черкашин удовлетворился мелодией. Он достал из кармана листок с текстом, и закрепил его на небольшом пюпитре. В зале, конечно же, присутствовал и хозяин таверны. Он стоял поодаль от троих друзей, опершись плечом о деревянную балку. Рядом с ним стояла девчушка в черном заношенном платье и белом фартуке. Очевидно, та самая племянница.

Нео вытер рукавом испарину со лба, откашлялся и громко сказал:

— Добрый вечер, друзья. — Посетители немного притихли, нехотя отвлекаясь от выпивки и разговоров. С недоверием взглянули на Максима. — Любезный хозяин «Бараньего Дрына» дал мне возможность сегодня потешить вас своим скромным талантом. Прошу немного тишины, и вашей поддержки, друзья… — Нео выстрелил взглядом в Топольского. Олег с друзьями встали и бурно зааплодировали. Миххик зычно свистнул.

Музыканты начали играть. Сперва лютнист взял простенький аккорды, сменив его на другой, затем третий — и так по кругу. К нему присоединился скрипач, тоже с незамысловатым пассажем. Флейтист играл свою партию в неожиданно низком тоне, наподобие баса. Получалась этакая простенькая, ритмичная мелодия, смутно напоминавшая хип-хоп.

А потом Нео начал «как бы петь», с расстановкой, громко и четко, двигаясь в такт тексту. Умело нарубливая фразы, играя интонациями и паузами, он выдал следующее:

— А, йо…
Привет, народ, я обычный парень,
Не гений, не богач, но и не бездарен.
Моя история проста и стара как мир:
Искал я счастья, но подвел меня кумир…

В простой душе всему было место,

Полюбил девчонку, считал невестой.
Но решила дама: я никто, а она королева,
Короче, обычное дело… ушла налево…

И я бы мог сказать: «жизнь злая псина!»,

Что сердце мое — теперь сухая древесина,
Но не опустил я руки, не роптал на судьбу,
Сцепил зубы. Стерпел. Я опять в строю.

Друзья рэпера, как один, сидели с приоткрытыми ртами и слушали мерную начитку Нео. В таком же недоумении, судя по всему, пребывал и владелец таверны. А народ внимал. Народу нравилось. Меж тем, Нео выдержал паузу, а потом вновь разразился текстом:

— Прошло время, пролетели года,
Я окреп, стал лучше, нажил добра.
Но в глубине души, как заноза засела,
Не дает покоя моя королева.

И я оставил все, ушел из дома.

Искал везде, расспрашивал знакомых.
И однажды утром я ее встретил.
Как же больно стало. Небо свидетель…

Я смотрел на нее, а она на меня,

Было ясно: не сложилась у бабы судьба.
Поиграли и бросили, точно игрушку,
Сколько таких, как она, попалось в ловушку?

И я хотел сказать ей, как тяжело мне было,

Как терпел я лишенья, как сердце ныло,
Как ночевал под небом и насквозь промок,
Как утешеньем мне были огонь и дымок.

Как однажды, с голоду, слез не держа,

Я давился мясом лесного ежа.
И я бы мог все сказать, внушить ей вину,
Но чувствовал остро: душа уйдет ко дну.

И я обнял ее, простил, прижал к себе,

Молвил тихо, что позади… все… уже.
Что зла не держу, мол, живи спокойно,
Прощай, королева. Уже не больно…

Черкашин склонил голову и эффектно прижал руку к груди. Затем вывел коду:

— И я ушел, двинулся своей дорогой.
С чистым сердцем, только грустный немного.
И вдруг позади, ее голос распугал все мысли.
Она непонимающе крикнула мне: «Эй, в смысле?!»

Музыканты закончили играть на протяжной мажорной ноте.

И это был фурор. Люди вставали, хлопали, свистели. Некоторые даже прослезились. А Черкашин на подмостках кланялся, раздавал воздушные поцелуи и подмигивал хорошеньким девицам. Нео спустился со сцены: уставший, взмокший, но счастливый. Он пробирался к друзьям через восхищенную толпу.