Не время для любви

— Но ты сама сказала, что не спишь с теми, у кого есть жены, — пуговицы черной рубашки медленно покидали петлицы. — У нас таких нет. Выходит, ты уже пару раз нарушила собственные правила и все твои «нет» – лишь элемент игры. Я лучше понимаю психологию женщин, чем многие мужики, которые положили на тебя глаз. Не стесняйся, это будет твоя лучшая ночь в жизни. Я покажу тебе, что значит небо в алмазах.

— Ланвельд, — взвыла я на одной протяжной ноте. — Ты чем меня слушаешь? Поймет твой крошечный мозг или нет, что у меня есть постоянный любовник. Его мое правило про женатых не касается. Потому что сплю я с ним еще с того времени, когда ни о какой свадьбе и речи быть не могло! Мы вместе дольше, чем он жену свою знает, да и вряд ли, разведясь с ней, уйдет от меня. Вся ирония в том, что таких жен у него может быть с десяток, а любовницей я буду единственной. Застегни рубашку и вали к черту из моей спальни!

— Ты спишь с Стиверсом? — спросил он с шоком и недоверием.

— Какое быстрое аналитическое умозаключение, — иронично протянула я. — Польщена, что хотя бы в моей личной жизни ты можешь разобраться без подсказок и дрянных планов! Понял – прекрасно, выход из моей спальни у тебя за спиной!

— Ты не могла так низко опуститься, — ошарашенно пробормотал он, — с кем угодно, но не с белобрысой тварью. Он же козел, каких поискать. Мы ненавидели его больше половины жизни. А ты говоришь о нем так, словно он идеальный. Чем он тебя околдовал, Эсбила?

— Тем, что трахает так, словно хочет, чтобы я умерла от оргазма, — выплюнула я в лицо ошарашенному бывшему другу. — Не поверишь, чистая правда, он сам может не кончить, но сделает так, чтобы я кроме его имени думать ни о чем не могла. Прости уж, но ты тут со своим членом наперевес не котируешься, ибо у меня самый лучший в мире любовник, который в первую очередь думает обо мне, а не о том, как бы присунуть свою крошечную пипиську!

— У меня нормальный ствол! — обиженно протянул брюнет.

— А у меня нет никакого желания проверять это на практике, — сложила я руки на груди, прижимая одеяло плотнее.

— А может, я окажусь лучше того идиота, — ткань рубашки сползла с натренированных плеч и повисла на запястьях, не освобожденных от запонок. — Ты же сама говоришь, что нельзя делать выводы, глядя на человека. Разведчица должна понимать, что глубокий анализ и личный опыт важен во всем. Не сопротивляйся, детка, и выкини из головы глупые предрассудки. Никто лучше меня не может знать, что тебе нужно.

— Ты хоть понимаешь, что несешь? — я сорвалась с кровати и отбежала от него в противоположную сторону. — Мы друг друга знаем почти пятнадцать лет. Мы с тобой прошли через столько всего… У меня в голове не укладывается… Тонсли, ты мне братом был, мы ели и пили из одной посуды. Да что там, когда Абелиус плюнул на все и ушел, мы выживали, страдая каждый по-своему, но пытались держаться ради друг друга. И ты сейчас предлагаешь мне раздвинуть ноги и просто позволить перечеркнуть всю эту память ради сиюминутной попытки заняться приличным сексом?

— Потому что я не хочу, чтобы он прикасался к тебе, — продолжил с маниакальным блеском в глазах наступать на меня Ланвельд. — Он не вправе вообще о чем-то говорить. Ты единственная, кто мог дать отпор заносчивому засранцу, и теперь он этим пользуется, ломая и унижая тебя. Я же знаю, что ты не такая. Ты никогда бы не согласилась лечь под эту мразь.

— Черт! — заорала я на него. — Дело не в наших школьных предрассудках. Послушай меня, мои отношения с Инетером тебя никоим образом не касаются просто потому, что мы все уже взрослые люди. Да послушай ты меня, наконец! Он не посмеет сделать мне больно! В отличие от тебя, он был мерзавцем только на словах, во всем остальном его поведение выверено правилами и принципами, принятыми у аристократов. Он стал лордом, законным представителем своей семьи и фамилии. А ты… Ты так и остался картонным героем, которого используют все кому не лень! Не пытаешься измениться и понять, что каждый в чертовом мире использует тебя в своих интересах.

— Не плачь, прошу тебя, — он резко метнулся ко мне и прижал к себе. — Мы оба те еще дураки, но кое-что нас объединяет, мы не в состоянии выдержать твои слезы. Умоляю, не рыдай, только не при мне, только не из-за меня. Давай, ты просто скажешь, что я конченная мразь, врежешь мне по морде, а потом будешь сладко-сладко стонать подо мной. И наша жизнь опять начнет приобретать нормальные очертания.

— Тонсли, — едва сдерживала я подступающие к горлу рыдания, — ты несешь полный бред. Мы не сможем повернуть время вспять. Ты уже сделал столько всего, что я обязана тебя убить. Скажи, черт тебя возьми, скажи, что это не ты устроил спектакль в попытках вернуть меня в Лондон. Я все равно не останусь тут. Как только расследование будет завершено, вернусь в Москву, отгуляю свой отпуск и полечу в Париж, где начнется обычная рутина. Вскрытие трупов, исследование ядов и моя привычная повседневность.

— То есть Стиверса в той части твоей жизни нет? — он посмотрел на меня сверху вниз.