Не время для любви

— Не стоит стесняться, мои люди все сделают, — Инетер резко прижал меня спиной к груди своего извечного врага. — Не хочу менять скучные бумажки на возможность в очередной раз послушать, насколько сладко ты стонешь.

— Что вы делаете? — взвизгнула я, поняв, что эти идиоты решили играть дальше по неоговоренному плану.

Прежде, чем я успела сильнее возмутиться, парни прижались ко мне еще теснее, зажимая между собой и не позволяя даже пискнуть. Инетер, не теряя времени даром, тут же обнял меня спереди и приник своими губами к моим губам, а Тонсли, словно вторя ему, обнял сзади и стал покрывать короткими поцелуями шею. Делали они все настолько синхронно, что у меня в голове все мысли перемешались. Как-то неожиданно для самой себя я решила, что не так уж это и плохо – позволить им вести в необычной постановке.

Ровно минуту я приходила в себя, а когда очнулась, сопротивляться уже было бесполезно, мое тело сдалось на милость двух искусителей. Да и мозги в совокупности со здравым смыслом помахали ручкой на прощание и не обещали вернуться. Кажется, постоянная загруженность на работе и долгое воздержание пагубно сказывалось на моем отношении к сексу. Халатик мирно покоился у моих ног, а тело скрывала лишь короткая ночная сорочка, которая еле-еле доходила до попки. Я не рассчитывала на то, что мне придется перед кем-то раздеваться, потому белье надевать не стала, посчитав излишним после душа.

Я окончательно потеряла рассудок, когда рука Тонсли аккуратно и нежно погладила дрогнувший живот, вызывая отклик, прошедший электрическими разрядами по всему моему грешному телу. Оно безжалостно предавало меня, плавясь в двойном кольце сильных рук. Сама не понимая, что я творю, медленно подалась вперед, как бы принимая ласку и прося еще. Разрешая все и сдавая баррикады без боя. Инетер, который продолжал целовать меня со вкусом и жаром, спустил лямку сорочки, которая тут же соскользнула вниз и легла поверх халатика алым пятном.

Отстранившись от меня, он тяжело сглотнул, пытаясь сдержать самого себя, чтобы немедленно не наброситься на меня. Я все так же стояла в объятиях Тонсли, который обнимал меня сзади и гладил то животик, то бедра, то шею, стоически игнорируя все эрогенные зоны. Было так сладко и в то же время больно, что я не понимала, спектакль это или на самом деле. Слишком реальными были чувства, слишком сильными ощущения, сводящие с ума.

Горящие возбуждением глаза напротив… В них не было ни капли фальши, только голодные черти, которые хотели сожрать меня уже несколько недель, но у них это никак не получалось.

Недолго думая, Ланвельд поднял меня на руки и перенес на кровать, после чего поцелуи стали покрывать все мое подрагивающее от нетерпения и желания тело. Инетер, подобно хищной кошке, медленно подходил к брюнету и с улыбкой наблюдал за тем, как тот пытается сдерживать себя и сделать приятно в первую очередь мне, а не себе. В отличие от него, он знал, что я терпеть такого не могу, моя порывистая натура желает совершенно иного обращения. Но просто стоял и наблюдал за всем, не стараясь перехватить инициативу.

Блондин, лениво потянувшись, лег с левой стороны от меня и медленно, со вкусом поцеловал мои приоткрытые губы. Это не было страстью, наоборот, он растягивал удовольствие, заставлял мое тело гореть, поддаваться на его провокации и падать все ниже и ниже в бездну отчаянного желания. Его шероховатые, давно не такие гладкие, как в подростковом возрасте, пальцы, ласково сжали скулы, надавливая на щеки и заставляя пропустить языку внутрь своего рта. И пока я плавилась всладкой истоме, раздалось тихое шуршание одежды. Тонсли сорвал с себя рубашку, просто стащив ее через голову и скидывая куда-то на ковер моей спальни.

Черт! Никогда бы не подумала, что, увидев лучшего друга без одежды, я захочу утереть выступившую слюну. Это было невероятное зрелище. Мы давно стали старше. Перестали опираться лишь на свои предпочтения. Но атлетичное тело, блестящие глаза из-под темной челки и вздыбленная ширинка заставляли опять окунаться в двадцатилетний возраст, когда на первом месте у меня были гормоны, а уж затем где-то третьим с конца здравый смысл, к которому я так и не прислушалась, отдавшись Инетеру без остатка.

Недолго думая, Тонсли осторожно провел языком по внутренней поверхности щиколотки, оставляя крошечный поцелуй на костяшке, и я словно издалека услышала собственный сдавленный стон, который был приглушен губами Инетера, в которые я все еще сладко дышала. Ситуация была удивительной и необъяснимой. Тут уже не только сторонний наблюдатель не смог бы разобраться, а я сама не понимала, игра или правда. Действовали они на удивление синхронно и четко, словно уже не раз делали так.