Не время для нежности

Тварь безвольно распласталась на закопченном полу. Под белесым полупрозрачным панцирем, надежно защищавшим тело от головы до кончиков раздвоенного хвоста, шевелилось нечто. Замедляя ход, там пульсировал свитый из тонких остекленевших нитей комок плоти.

Иглао решил, что это сердце или подобие его. С каждым ударом из раны на шее толчками вытекала и расползалась по полу маслянистая темная жидкость. Поделка из алхимического воска в руке наемника догорала: фитиль шипел и плевался. Мертвенно бледное сияние на кончике свечи то притухало, то вспыхивало с новой силой, на долю секунды озаряя все вокруг неприятным слепящим светом. В комнате они были одни.

Висельник отступил, чтобы не испачкать ботинки.

— Странно… — сказал он. — Почему кровь не видно под панцирем? Они же почти прозрачные.

— Интересный вопрос, — ответил Рики, вытирая меч подобранной с пола ветошью. — Минадским алхимикам его задай, может и ответят. Сколько режу тварей — что болотных, что этих — из катакомб, все одно. Чернеет, покидая тело.

— Окисляется на воздухе, да?

— А ты, как посмотрю, ученый.

— Не помню, — вздохнул Иглао, — Возможно, когда-то им был… Стерлось из памяти.

Рики Фрид осмотрелся: они буквально вышли из платяного шкафа. Основательно подгоревшие деревянные останки лежали у окованной железом двери. О ее существовании, видимо, знали немногие; а те, кто был в курсе, ревностно охраняли секрет, прикрыв тайный ход тяжелой мебелью.

Повсюду — на полу, на сложенных из крупного камня и истертых до блеска скамьях, в беспорядке лежала верхняя одежда. Портки и рубахи медленно тлели, исходя сизым, остро пахнущим паленой шерстью дымком. Кое-где огонь еще держался. Пламя нехотя лизало мраморную мозаику стен, но, пожрав доступную пищу в виде картин и легких портьер, уже медленно умирало.

В отдалении, уткнувшись лицом в лужу крови, лежал голый человек, мужчина: руки и ноги его были изрядно покусаны. Рядом, врасплох застигнутые зеленым туманом, свернулись калачиками его убийцы. Подойдя к каждой из них, наемник буднично, несколько раз сунул лезвие составного меча под ослабшую броню двухвосток.

— Чудовища умеют изрыгать огонь? — обведя помещение взглядом, осторожно спросил Иглао. — Есть среди них драконы?

Рики пальцами затушил фитиль умирающей свечки.

— Такой большой, а в детские страшилки веришь… Они — всего лишь насекомые. Да, насекомые, выросшие до умопомрачительных величин, но не более того. Наверное, под землей у них харчи необыкновенно питательные, особенные…

— Отчего же лезут наружу?

— Я думал, что ты сможешь знать ответ на этот вопрос, — сказал Рики. Добавил: — Хорошая штука — потеря памяти. Что хочешь на нее списать можно, — и замолчал.

Проявившаяся от воздействия магнитной пыли метка в основании шеи Викиса не давала Рики покоя. Она явно указывала на то, что приговоренный к паскудной казни на площади Просвещения имел прямое отношение к Высшим — расе странной, не от мира сего.

Те же болотные твари, например, хоть и отличались от человека разительно, и то казались бесконечно ближе. Их действия, по крайней мере, поддавались логическому объяснению. Простейшую тактику волнообразных атак можно было просчитать заранее, подготовиться и дать соответствующий отпор. Чего не скажешь о Высших. Могущественные и таинственные, они сторонились людей.

Казалось, пришлые старательно выживали род людской с пригодных к сносному существованию территорий. Словно готовили землю для новых хозяев, дуром прущих с западных рубежей. Выжигали раз в сезон луга и посевы.

Но какой от того прок?

Намерения их были недоступны человеческому пониманию. Ходили упорные слухи, мол, миру конец, последнее поколение Высших…

До них и так забрали все, до чего только смогли дотянуться жадные руки. А эти исчезнут — заберут последнее. Тогда не останется ни тварей, ни людей, которых кровожадные насекомые рассматривали исключительно с гастрономической точки зрения.

Думая об этом, Рики Фрид изучал комнату. Узкое помещение с множеством разбросанных обгоревших вещей: длинные лавки по периметру, гнутые жестяные шайки беспорядочной кучей сваленные в углу и, несмотря на недавно отбушевавший пожар, чуть влажный воздух. Чтобы подтвердить свою догадку, он выглянул в окно.

Так и есть, на противоположной стороне улицы протянулся безликий серый забор, за которым виднелись черепичные крыши одноэтажных казарм, а за ними чернела высокая крепостная стена, неровным кольцом опоясывающая город. Давно стемнело, но на мостовой не наблюдалось ни единой живой души. Окна домов, обычно засвеченные огнем керосиновых ламп, глядели на Рики провалами пустых глазниц. Квартал словно вымер в одночасье.

— Армейская баня, — сказал наемник, разгребая ногами брошенные портки. Посмотрел на истекающий кровью труп: — С голым задом много не навоюешь…