Не время для вечности (СИ)

По обеим сторонам от прохода стояли придворные царя, одетые в великолепные одежды, украшенные блистающими драгоценностями.

В конце прохода возвышался громадный трон: его обрамление, отлитое из чистого золота, изображало хищных зверей и героев-победителей. На алой подушке восседал сам Хираньякша, в золотых царских одеждах и короне.

Его могучее тело огромных размеров было расслаблено, но багровые глаза свирепо осматривали залу.

Две служанки омахивали его сбоку опахалами из хвоста яка, но он сделал знак рукой, и они перестали.

Ко мне подошел человек и, слегка поклонившись, сказал:

- Я царский советник, мое имя Атри. С чем Вы пожаловали к царю и могу ли я помочь Вам?

Когда он говорил, его глаза изучающе всматривались в мое решительное лицо.

Не ответив Атри, я поклонилась Хираньякше, я заговорила как можно громче:

- О всемилостивый царь, я пришла сюда, в это собрание, чтобы искать справедливости. Мой отец был убит вчера, пока я отлучилась из дома, а жениха увели сюда, в Город, и я не знаю, что с ним. Хочу узнать, в чем была вина отца, который всю свою жизнь был смиренным брахманом и посвятил себя служению? И я хочу знать, что с возлюбленным моим Джагаем, который никому не желал и не делал зла!

Хираньякша, который до того был похож на льва, отдыхающего после охоты, услышав мои слова, пришел в ярость. Он взревел:

- Кто ты такая, чтобы спрашивать меня? Все брахманы, которые не признают мою божественную власть, отныне будут уничтожены! Если твой Джагай был брахманом, то ему одна награда - смерть!

Я упала на колени и взмолилась:

- О смилуйтесь, великий Хираньякша! Позвольте мне отдать свою жизнь, но отпустите Джагая, он не брахман!

Я смотрела в его злое лицо и понимала, что мое унижение ему нравится.

- Как тебя зовут, дитя? - прорычал Хираньякша более благосклонно. Мне показалось, он придумал для себя какую-то забаву, и прикрыв глаза, ответила:

- Я Асури, - внутри меня все сильнее разгорался жар.

'Я просто спалю тебя, если ты прикоснешься ко мне!' Еще в детстве мне рассказали о даре свыше: способность испепелить любого, кто попробует овладеть мной насильно.

- Хорошо, Асури, мне нравится, что ты так юна и красива, и я придумал тебе плату за жизнь твоего Джагая. Ты готова заплатить любую цену?

- Да, я готова! - громко крикнула я, чтобы все слышали. Мне показалось, что слуги Хираньякши одобрительно загудели.

- Хорошо, тогда я отпускаю его. Стража, выпустите на волю этого глупца, а девчонку отведите в мои покои!

Меня отвели в роскошную залу, посередине которой стояла внушительных размеров кровать, накрытая нежнейшим молочно-белым покрывалом с золотой оторочкой.

Через некоторое время в другую дверь тяжелой поступью вошел Хираньякша.

- Вина! - крикнул он, и служанка сразу налила ему в бокал напиток, темный, как свернувшаяся кровь.

- Асури, неужели ты думаешь, я не понял тебя? Вижу, что тебе дарована особая сила: ты сожжешь любого, кто попытается силой насладиться твоим прекрасным телом. Я не так глуп. Для тебя я приготовил кое-что получше. Ты не будешь участвовать, но ты будешь смотреть, как я наслаждаюсь. Ты говоришь, что любовь привела тебя ко мне, а я покажу тебе свою любовь!

Он щелкнул пальцами. В залу тихо вошло десять юных и прекрасных девушек. Одетые в полупрозрачные платья, они выглядели соблазнительно, но невинно.

- Это не Фениксы, и они еще не знали ни одного мужчины. Я буду первым, кто полюбит их, - захохотал Хираньякша.

Я почувствовала глубокое отвращение к этому человеку и горько сожалела о том, что у меня нет возможности испепелить его на месте.

Двое стражников связали мои руки.

- Асури, ты будешь смотреть! Всю ночь ты будешь смотреть на мои наслаждения! Это достойная плата за твою любовь?

Я молчала, и тогда один из стражников ударил меня в живот. Я скорчилась от боли, но не сказала ни слова.

- Если ты не ответишь мне, я убью твоего Джагая! Так достойная это плата за твою любовь?

Я крикнула изо всех сил:

- Да!

- Отлично, меня ты уже ненавидишь, и это мне нравится! Ненависть больше всего возбуждает меня!

Стражники схватили меня за голову, вцепились в веки и заставляли смотреть.

Юные девы плакали и стонали от боли, когда Хираньякша покрывал их, словно громадный бык. По молочно-белому покрывалу разливалась кровь. Вскоре она насквозь пропитала постель и капала на искрящийся драгоценными камнями пол.

- Вот так я люблю, Асури! - злобно смеялся ненасытный Хираньякша, глядя на меня.

Из моих глаз непрерывно лились слезы, но я молилась только о том, чтобы с Джагаем все было хорошо.

- Довольно, отпустите ее, только срежьте волосы - пускай он знает, что она потеряла свою чистоту.

Меня повели по коридорам, но я уже почти ничего не различала, дрожа от сильного озноба.

На выходе из дворца меня отвели в сторону, и кто-то острым лезвием отрезал мою косу.

Я стояла и смотрела как от моих слез, капающих на пол, идет пар. Кто-то лезвием грубо сбрил все мои волосы и утренний холод обжег голову.

- Иди! - крикнул Кто-то, и я пошла. Правой рукой, нащупав амулет на шее, я прошептала самой себе: 'Иду к тебе, Джагай, иду!'