Не время для вечности (СИ)

Мудрец сел и заговорил:

- Джагай, то, что произошло с твоим отцом, и то, что происходит сейчас с брахманами по всей земле, - это только начало. Ты знаешь о предсказании, оно уже сбывается. Жестокие братья-близнецы творят зло, это их природа, и они не остановятся.

Поэтому я здесь. Ты должен идти со мной на планету Семи Мудрецов. Мы все собрались для Великого Жертвоприношения в честь Божественного Героя, чтобы Он защитил людей и других обитателей Вселенной.

Хираньякша повсюду бродит в поисках достойного противника, с каждым днем его злоба и ненависть возрастают настолько, что теперь только Божественный Герой может помочь нам.

Мы должны идти сейчас, у нас нет времени.

Когда я услышала слова мудреца, то ум у меня помутился. Мой трезвый рассудок понимает сейчас это именно так. Словно в безумии, я бросилась к его стопам и, припав к ним, стала умолять:

- О, Господин, прошу, не забирайте Джагая! Он мой законный муж, и я жду ребенка, я не смогу без него! - По моим щекам текли слезы, я не могла сдерживать себя.

Я еще не говорила Джагаю о ребенке. Сейчас я понимаю, что он был глубоко поражен происходящим, но тогда не думала об этом и даже не смела взглянуть в его лицо.

Мудрец с состраданием посмотрел на меня, но сказал:

- О чем ты говоришь, женщина? Ты заложница чувств и думаешь только о себе. Разумные люди должны думать прежде всего о других, тогда и сами они будут спасены. Идем, Джагай, будь достойным сыном своего отца.

Мое сердце словно опустили на глубину. Я набралась решимости и посмотрела на Джагая: он неподвижно сидел, опустив голову на грудь. Я почти физически ощущала, какая внутренняя борьба происходила в нем.

- Я никогда не был достоин своего отца, - в его голосе я услышала горечь и сожаление о том, что он не мог оправдать ожиданий. Сожаление о том, что он был простым человеком, который не может преодолеть мирские слабости ради более высокого, великого дела.

К мудрецу вышла кроткая Нандини. Она подошла, смиренно держа сложенные ладони. Оказав земной поклон, она начала говорить своим тихим, но уверенным голосом, в котором чувствовалась сила и решимость:

- О, святой мудрец, пожалуйста, прошу тебя, прости нас за неподобающее поведение. Искренне прошу, пожалуйста, возьми меня с собой вместо Джагая! Я буду служить и делать все, что ты прикажешь мне. Я всегда мечтала о такой жизни. Здесь же я чувствую себя лишней и бесполезной.

Мудрец посмотрел на Нандини долгим взглядом. Он не оценивал, но терпеливо ждал знака свыше, смотря на ее склоненную голову. Наконец он сказал:

- Хорошо, быть тому. Пойдем.

Нандини быстро метнулась к нам, крепко обняла меня и сочувственно посмотрела на брата, словно хотела сказать что-то, но не сказала.

Мудрец поднялся, мы все трое упали в поклон, а Нандини поднялась и быстро пошла за ним.

Джагай вскочил было и побежал, но перед ним выросла высокая стена из огня. Он отпрянул, закрыл лицо руками и повалился в траву.

Я просто долго сидела на земле не в силах подняться. Даже когда первые капли упали на мою горячую кожу, я была не в силах встать и уйти в дом. Через мгновение дождь уже хлестал наши тела - холодные струи текли по одежде, и она неприятно липла к коже. Тогда только я вышла из оцепенения, встала и расшевелила Джагая.

Он отнял от лица руки и смотрел неподвижно в одну точку. Мокрые насквозь, зашли мы в дом. Придя в себя, он обнял меня, но я очень остро почувствовала, что с этого момента тяжелая печаль легла на его сердце.

Когда пришел мудрец, я не была готова к тому, чтобы отпустить Джагая. Так я говорю себе сейчас, хотя и чувствую свою вину. Свою ошибку, за которую придется горько поплатиться'.

Иша идет в гору

Дорога к храму Ниилканта оказалась широкой и залитой асфальтом - совсем не то, что ожидала увидеть Иша, рисовавшая в воображении узкую каменистую тропку.

Идти нужно было около восьми километров, а на пути периодически попадались индийцы, которые продавали воду и какую-то острую снедь, разложенную на маленьких столиках.

Они шли все время вверх, и, хотя подъем был не слишком крутой, через пару часов ходьбы Иша начала чувствовать усталость.

- Все в порядке? - спросил Дима, который все время шел рядом. - Если хочешь можем остановиться и отдохнуть. Еще около четырех километров осталось.

- Да, я, оказывается, отвыкла от нормальных физических нагрузок. Это все сидячая работа художника виновата, - Иша была благодарна за возможность передохнуть и с удовольствием присела на поваленный кедровый ствол. Нежно поглаживая дерево, она мысленно благодарила его за предоставленное сидение.

- А я вот йогой занимаюсь. Это мне очень помогает себя поддерживать. И философия йогическая мне тоже по душе, - сказал Дима, присев рядом с ней на корточки.

- Ты знаешь, а я вот чувствую, что никогда не буду заниматься йогой, хотя сами йоги мне очень симпатичны, - сказав так, она замолчала, немного недовольная собой.

Дима может подумать, что она заигрывает с ним, а этого Ише совсем не хотелось.

'Так часто бывает, - думала она, - с тем, кто нравится, сложно, а когда совсем ничего не хочешь - становишься игривой'.