Не время умирать

– Будешь ковырять в носу! Ну, так вы хотите получить защиту? Или не хотите?

– Я надеюсь, – прошептал Бегун, с трудом спешиваясь. Окоченевшие ноги его не держали. – Я ОЧЕНЬ надеюсь, что ты знаешь, что делаешь.

– Я тоже надеюсь, – таким же шепотом отозвался Книжник. – Но, трахни меня Беспощадный, не спрашивай, уверен ли я.

Глава 16 Переговоры

Тим никогда не думал, что без оружия будет чувствовать себя голым, но именно так ему показалось, когда у него забрали автомат.

За время своих странствий он не просто привык к оружию, он сроднился с ним не менее прочно, чем до этого сжился с книгами. Но пришлось смириться: их троих оставили безоружными да еще и тщательно обыскали перед въездом в Стейшен. Тесак Белки, как и было обещано, ему оставили. Он по-прежнему висел у Тима на боку, но погоды не делал. За время странствий Книжник научился правильно оценивать шансы уцелеть и перестал фантазировать на темы собственной исключительности, важности предназначения или боевых талантов. В большинстве случаев самооценка была верной, а если и заниженной, то только чуть-чуть. И это много раз спасало ему жизнь. Глядя на массивные фигуры стражников, поставленных караулить пленных, Тим не чувствовал в себе ни сил, ни опыта, ни таланта, чтобы попытаться нарезать их ломтиками с помощью Белкиного тесака. А вот охранникам ничего не стоило сделать из него фарш.

Как только ган-кар въехал под своды Стейшена, Сибиллу с младенцем унесли неизвестно откуда набежавшие герлы-знахарки. Книжника и Бегуна со всем багажом оставили в нижней галерее до поступления следующих распоряжений. Галерея, в которой их закрыли, оказалась теплой и темноватой. Здесь не дуло, почему-то не пахло крысами, зато воздух пропитался сыростью и кислым ржавым душком. На входе и выходе сидели вооруженные до зубов смотрецы, молчаливые, глядящие на пленников глазами сторожевых вольфодогов. Ждать, пока кто-то распорядится твоей жизнью, оказалось неуютно, тревожно, и, несмотря на острое чувство голода, солонина не лезла в рот.

Казалось, Проводник и Механик забыли о них, но Тим понимал, что это не так. Их выдерживали. Так трупоед зарывает свою добычу и ждет, пока разложение не сделает мясо мягким. Хозяева Стейшена хотели, чтобы они волновались, грызли ногти, теряли самообладание и боялись… А бояться, если честно, было чего.

Сумки с вакциной Книжник с Бегуном припрятали неподалеку от границ Стейшена – спрятали надежно, как могли. Ледяная буря помогла замести следы, и можно было надеяться, что следопыты стейшенов тайник не найдут. Но надеяться – не значит знать наверняка. Обнаруженный тайник означал верную смерть, и даже ненайденный ничего им не гарантировал. Если кто-то очень хочет узнать чужой секрет, то у него есть всего два варианта: выманить информацию хитростью или вырвать ее силой. Первый вариант не особо популярен, зато второй…

Даже отсталое племя Парка пытало своих пленных изобретательно, умело и почти всегда с положительным результатом. Рано или поздно пытаемый рассказывал, что знал. Когда крысы грызут намазанные скисшей кровью гениталии, любой становится сговорчивым.

Жрицы Сити провозгласили пытку искусством и преуспели в нем. Жрицы любили и умели развязывать языки настолько, что жертвы продолжали болтать, даже будучи наполовину расчлененными.

В Тауне сделали из пыток зрелище и старались устраивать представление ежедневно. Шаманы превращали чела в безвольное мычащее животное несколькими каплями своих отваров, заставляли его разум жить отдельно от тела, а потом, когда чел становился ненужным… Те, кто сидел на крыше Башни Справедливости, наслаждались прыжком жертвы вниз. Те, кто ждал внизу, – ударом тела о мостовую.

Стейшен же превратил пытки в механический процесс, в часть (тут пришлось вспомнить слово, но Тим легко нашел его в памяти) технологии, и Книжнику вовсе не улыбалось стать участником этого процесса.

Человек, которому на ноги льют расплавленный металл, становится невероятно мягким и уступчивым и готов рассказать не только о том, где спрятана вакцина. Нет такой вещи, которую не расскажешь, когда твоя плоть обгорает до костей. А ведь жидкий металл можно лить не только на ноги… Например, в железное ведро, стоящее у пытаемого на животе. Или в воронку, вставленную в зад. Или в трубку, соединенную с половыми органами. Да разве мало есть способов заставить человека рассказывать секреты, если в твоем распоряжении раскаленное железо?

Книжник не раз слышал рассказы об отчаянных челах, которые уходили в набег на Стейшен в надежде собрать полные рюкзаки ништяков, но никогда не видел никого из них вернувшимся в Парк с добычей. Возможно, потому в Парке редко упоминали о Стейшене, а если и упоминали, то с уважительной ненавистью.

Тим с Бегуном немного поспорили о том, как далеко может простираться мужество и как это связано с умением терпеть боль, но спор победителя не выявил. По основным аспектам стороны пришли к согласию – разогретый на огне докрасна железный прут прекрасно развязывает язык самым молчаливым и мужественным.