Не время умирать

Прямо под окнами на летном поле стояли три небольших частных самолета, и один из них, когда вновь разрешили полеты, прицепили к тягачу и уже потащили в сторону взлетки. Это, безусловно, и был наилучший вариант. Оставалось найти лишь достаточно большой кусок ткани, размером с двуспальную простыню, и дело можно было считать сделанным. В принципе, годилась и скатерть, но лучше чуть-чуть побольше. Взгляд Ковалева остановился на большом рекламном баннере с названием пиццерии. Оценив его размер и вес, Ковалев понял, что пришло время действовать.

Для начала он незаметно достал пистолет «ПСМ» и переложил его в карман пиджака. Это оружие с низким останавливающим действием, но с высокой пробивной способностью малокалиберной пули. Оно понадобится в свое время, но чуть позже. Для начала нужен был старый добрый «ПМ». Благо Ковалев додумался забрать его у Витухина, а не бросить на месте убийства.

Привычным движением большого пальца Ковалев снял «ПМ» с предохранителя и, молниеносно вскинув его на уровень глаз, произвел четыре выстрела. Первая пуля сразила в грудь бармена под рекламным баннером. Тут же, на выстрел, отреагировали полицейские наблюдатели. Им достались три следующие пули.

С дистанции в двадцать пять метров генерал на спор попадал в донышко пивной бутылки, будучи уже изрядно навеселе. Ему не составляло ни малейшего труда попасть полицейским в голову, но он не стал этого делать. Конечно, не из жалости, а совершенно из других соображений.

У человека одно из самых болезненных мест – сустав плеча. Попадание пули туда вызывает такую боль, что человек, каким бы крепким он ни был, начисто теряет боеспособность, начинает орать, кататься по полу, заливать все вокруг кровью и оказывать на боевых товарищей другие деморализующие действия. Попасть противнику в плечо гораздо выгоднее, чем в голову. Тот, кому попали в голову, лежит себе тихонько и не становится союзником. А вот если в плечо, то можно быть уверенным, что оставшиеся в строю полицейские скорее бросятся оказывать помощь раненым, чем совершать какие-то рациональные действия.

Так и вышло. Поразив трех полицейских в незащищенные бронежилетами плечи, Ковалев сразу получил трех верных союзников – кричащих, катающихся по полу бойцов, требующих немедленной помощи. Люди, мирно дремавшие в креслах зала ожидания, после первого же выстрела вскочили на ноги, а когда увидели раненых, заливающих пол кровью и орущих не своим голосом, бросились бежать к выходу.

Ковалев поставил «ПМ» на предохранитель, сунул его за пояс, а из кармана вытащил «ПСМ». Пришла очередь его быстрых, точных пробивных пуль. Первая из них сразила в ногу женщину, держащую за руку семилетнего мальчика. Вскрикнув, женщина рухнула на колени, а мальчишка завизжал, громко и пронзительно, именно как нужно для паники. Вторая пуля из «ПСМ» попала в стекло у эскалатора. Дырочка вышла совсем небольшой, но Ковалев знал, что нужно сделать, чтобы устроить настоящий хаос, с которым полицейским будет не справиться. Он схватил тяжелый барный табурет, разогнался и, как копье, метнул его в это стекло так, чтобы попасть рядом с пробитым пулей отверстием. Табурет пролетел над головами толпы, стремящейся к эскалатору, ухнул в стекло, то не выдержало и посыпалось вниз водопадом сверкающих алмазных брызг.

Люди в толпе, ближе к эскалатору, увидев открывшуюся перед ними пропасть, уже не защищенную стеклом, попытались остановиться. Но задние ряды напирали, толпа не вписывалась в узкое горлышко эскалатора, и люди с криком посыпались со второго этажа вниз, на асфальт перед входом в терминал. Падали жестко, ломали руки и ноги, а сверху на них валились другие. Крик стоял непрерывный, истошный, кого угодно способный привести в смятение.

Кого угодно, но не Ковалева. Тот спокойно перемахнул через стойку бара, сорвал баннер, скомкал его, сунул под мышку и направился к рыдающей на коленях женщине, не способной подняться на ноги. Мальчик продолжал держать ее за руку. Ковалев рванул его за шиворот, словно мешок, и поволок к окну, смотрящему на летное поле.

Два выстрела из «ПСМ», удар ногой, и стекло осыпалось наружу, открыв выход к самолетам. Ковалев швырнул вниз скомканный баннер, на него, пинком, отправил брыкающегося мальчишку. Ковалева не волновало, сломает себе ребенок что-нибудь или останется невредим. Лишь бы живой да верещал погромче, остальное не важно. Другого назначения в плане Ковалева для ребенка не было.