Не все были убийцами (История одного Берлинского детства)

«Наверное, я смогу лучше объяснить маме твое отсутствие», — ласково улыбнувшись, прибавила она.

«Если бы я был старше, то женился бы на тебе», — прошептал я.

«А я бы не вышла бы за тебя замуж», — ответила она тоже шепотом. — «Немецкая женщина не должна выходить замуж за еврея. Это было бы противозаконно. Гитлер категорически против таких браков!»

«Позор для нации», — сказал я.

«Вот именно», — засмеялась она. — «И кроме того, нам нужно согласие твоей мамы — ведь ты же несовершеннолетний!»

Мы хохотали как сумасшедшие. Эрна даже погрозила мне — тише, не так громко. Мы сидели одни в старом, душном вагоне, но все же нужно было вести себя осторожнее — вдруг кто-нибудь ненароком услышит.

«Враг подслушивает», — шепотом прочла она надпись на плакате, висящем на стене вагона. На плакате был изображен черноволосый человек с еврейской внешностью.

«Какого врага они имеют в виду?» — тихо спросил я.

«Тебя», — ответила она. — «Ты ведь и есть тот самый. И тебя нам всем нужно остерегаться».

Она крепче прижала меня к себе и выглянула в вагонное окно. Поезд ехал все медленнее и наконец остановился. Мы были уже недалеко от Берлина. Из вагонного окна было не слишком-то много видно, но издали были отчетливо слышны разрывы бомб и грохот зенитных орудий.

«Как же все разворочено», — проворчала она. — «Если так и дальше пойдет, только бункер фюрера и уцелеет».

Через несколько часов ожидания поезд изменил направление, и мы прибыли на Лертер, один из берлинских вокзалов. На метро мы добрались до Германплац, а оттуда пешком дошли до нашего садового домика. В условленном месте ключа не было. Эрна Нихоф выжидательно взглянула на меня.

«Идем», — тихо сказала она. — «Сматываемся отсюда».

Но дверь вдруг открылась. Перед нами стояла моя мать. Она сильно похудела. Рядом с внушительной фигурой Эрны она казалась особенно хрупкой.

«Раньше она не была такой», — подумал я.

«Мама», — сказал я. — «Это Эрна».

«Я сотрудница попечительской организации, привезла вашего мальчика».

Эрна протянула матери руку. Мать не заметила протянутой руки. Видимо, она даже не понимала, что ей говорили.

«Он заблудился», — добавила Эрна, все еще протягивая руку.

Мать нерешительно пожала протянутую руку, а я сказал:

«Я вернулся бы раньше, но не удалось».

И поняв, как глупо все это выглядело, взглянул на Эрну.

«Может, нам лучше пройти в дом, там удобнее беседовать», — сказала Эрна.

Мать без возражений впустила ее внутрь. Я быстро вошел вслед за Эрной. Мать закрыла дверь, но по-прежнему стояла у входа.

«Где вы его задержали?» — спросила она.

«На вокзале», — ответила Эрна.

Лицо ее приняло официальное выражение.

«Он слонялся по вокзалу».

«По какому еще вокзалу?» — в полном замешательстве спросила мать.

«По Штеттинскому».

«Что тебе там понадобилось?» Мать наконец обернулась ко мне.

«Я хотел уехать. Уехать из Берлина. Я не хотел быть обузой для тебя».

Внезапно мать с быстротой молнии бросилась ко мне и ударила меня по лицу. В эту пощечину она, казалось, вложила весь страх, все отчаяние последних дней. Удар был таким сильным, что я отлетел к противоположной стене и у меня из носа пошла кровь.

«Вот это да! В самую точку!» — изумленно выдохнула Эрна. — «Скажи честно — разве ты этого не заслужил?»

Мать опустилась на стул и зарыдала. Она выглядела такой больной и измученной. Мне хотелось броситься к ней, обнять ее ноги, но я не сделал этого. Чувство вины перед матерью осталось в моей душе до сегодняшнего дня. Эрна подошла к матери, положила ей руку на плечо. Все молчали. Наконец, прервав молчание, мать представилась:

«Меня зовут Роза Гемберг».

«А меня — Эрна Нихоф. Не знаю, как зовут вас на самом деле, но уж наверняка не Роза Гемберг. И отец мальчика вовсе не на восточном фронте. Знаю только, что вашего мальчика я задержала на вокзале во время дежурства».

Она огляделась.

«Когда зима будет на исходе, вам нужно уходить отсюда — владельцы домиков наверняка заявятся сажать овощи. Я не хотела бы…»

Она на мгновение замолчала.

«Что вы бы не хотели?» — перебила ее мать.

«Я бы не хотела, чтобы вы попали в неприятную ситуацию».

Эрна быстрыми шагами направилась к дверям. На пороге она обернулась и взглянула на меня.

«Будь здоров, мой маленький», — спокойно сказала она. — «И пусть вам повезет», — пожелала она матери.

Она уже открыла дверь, но вдруг вернулась назад, открыла свою сумку, достала оттуда карандаш и листок бумаги и что-то записала. Затем протянула листок матери.

«Не потеряйте и постарайтесь не оставлять на видном месте. Это мой адрес и номер телефона».

Она заботливо закрыла сумку и вышла из домика.

Оставшись одни, мы долго смотрели друг на друга.

«Нам нужно уходить отсюда. Кто знает, что она собирается сделать», — сказала мать.

«Она могла сделать что-нибудь еще раньше», — возразил я.

«Может, она хотела выяснить, где мы прячемся. Меня-то ведь она не знала».

«Тогда бы она не взяла меня в Страсбург», — сказал я.

«Куда? В Страсбург?» — спросила мать. Глаза ее тревожно заблестели.

«Я тебе все расскажу, но ты не бей меня больше, ладно?»