Читаем Не все мы умрем полностью

А Евгения смеялась над собой. Напридумывала себе что-то, что будет после ее мнимой гибели, как все хорошо устроится, какая она умная, и о паспорте позаботилась. И впрямь — «Жизнь после смерти»! Ан нет! Паспорт забрали, пригрозили, впихнули в машину и везут куда-то, и неизвестно, что впереди. Такова реальность! А люди — выдумщики. Старец, белые облачка, ангелочки, черти, сковородка с кипящим маслом — это сначала. Позднее — какой-то тоннель, яркий свет, вся жизнь перед тобой, как на кинопленке, и так далее, и тому подобное… А если по правде: что тебя ожидает после смерти? — ведь полнейшая неизвестность! И мается человек от этой самой неизвестности, ни от чего более.

Евгения заерзала на сиденье, потому что в нос ей ударил запах помета. Запах доносился из окна машины, но посмотрела она почему-то на мужчину за рулем. Герман почувствовал на себе ее взгляд и на мгновение повернул к ней голову, оторвавшись от дороги. Зрачки леди были расширены, словно от сильного удивления.

— Это Томилинская птицефабрика, — пояснил Герман.

— Извините, — еле слышно пролепетала Евгения, смущаясь, и отвернулась.

Герман засмеялся.

Его смех разрядил обстановку, и Евгения рискнула спросить:

— Как мне вас называть?

— Я все ждал, спросите вы или как партизанка будете молчать до конца?

— Нет, я не партизанка. Можете сказать — Иваном. Я пойму. Но не могу же я обратиться к вам: эй, мужчина со светлыми волосами, куда едем?

Мужчина со светлыми волосами улыбнулся:

— Меня зовут Герман.

— Простите, Герман, не могли бы вы заодно придумать себе и отчество? Мне было бы так удобнее.

— Отчество? Отчество, отчество… Генрихович.

— Герман Генрихович, не будете ли вы так любезны сообщить мне: куда мы едем и что я там буду делать?

— Мы едем на дачу, — сказал Герман, въезжая в населенный пункт под названием Томилино, — но сначала мы заедем в универмаг. — И «Москвич» остановился у двухэтажного здания близ станции электрички. Герман вышел из машины, жестом остановив Евгению: — Какой у вас размер?

— Размер чего?

— Одежды.

— Сорок четвертый.

— А обуви?

— Тридцать седьмой.

— Эксклюзивных моделей не обещаю. — Герман с серьезным видом оглядел Евгению с ног до головы. — Так, что-нибудь простенькое, сообразно обстоятельствам. Деньги надо экономить, — сказал он назидательно и скрылся за стеклянными дверьми универмага.

Вернулся он подозрительно быстро с большим целлофановым пакетом в руках, и Евгения тут же представила этот простенький нарядец: рабочий комбинезон птичницы с местной птицефабрики — вполне сообразно обстоятельствам.

По асфальтированной дороге они ехали недолго. Как только свернули за угол — асфальт кончился, и грунтовая, но хорошо утрамбованная колея повела их меж высоких деревянных заборов из горбылей, над которыми нависали ветви яблонь, рябин, вишен.

Эта была часть Томилина старой застройки: ни одного кирпичного здания, ни одной спутниковой тарелки над крышей, ни одного бетонного забора. Только собаки лают да куры кудахчут — пастораль! Место приятное, отметила Евгения, поглядывая по сторонам.

Машина затормозила у железных ворот, и они вкатились прямо в гараж. Закрыв ворота на засов, Герман вывел молодую женщину из металлического бокса прямо в сад. Евгения погрузилась в мир птичьего щебета, шелеста листвы, каких-то неясных шорохов в траве и запаха цветов. Впечатление — ты в раю! Никаких тебе грядок, на картошку и намека нет, парников тоже нет — благодать! Кругом трава по колено — крапива, кашка, ромашка, и бронзовые жуки летают. И вдруг, откуда ни возьмись, здоровый, лохматый водолаз. Собачья морда заросла так же, как и сад, даже глаз не видно.

— Привет, Лентяй! — Герман почесал пса за ухом, хотя, по мнению Евгении, где там среди этой поросли ухо — не разберешь. — Знакомься, это моя гостья. Охраняй! Как вы относитесь к животным? — Он обернулся к Евгении, благоразумно спрятавшейся за его спиной.

— Когда Сашка — это моя падчерица — попросила щенка на день рождения, я не обрадовалась.

— Бедный Лентяй, мы тебе не рады.

Евгения осторожно выступила вперед.

— Но в рамках безопасности я понимаю целесообразность.

— Как-как? — удивился Герман. — В рамках безопасности? Целесообразность? — передразнил он ее. — Боже мой! А про любовь, Евгения Юрьевна, вы ничего не слышали?

Евгения не стала распространяться насчет любви к ближнему. Кто бы об этом говорил! Был боевой слон персидской армии — и нет боевого слона персидской армии. Она это видела собственными глазами. Вот и вся любовь. Хотя надо признать, что с Комаровым Александром Михайловичем он был добр. А с ней? Даже очень добр. А мог бы двинуть один раз — и все рассказала бы как миленькая!

— Я его почти люблю, — заявила Евгения и почесала пса там, где считала, что ему будет приятно.

Лентяй как-то странно зафыркал.

Перейти на страницу:
Нет соединения с сервером, попробуйте зайти чуть позже