Не все НПС попадают…

— Нам про инвалидность на втором курсе только сказали, и то не сразу. Октябрь, что ли, был. Все по-разному восприняли, но я к тому времени как-то начал, знаешь… не то что подозревать… а вот чуйка, что ли? Что что-то не то как будто. А когда всё выяснилось — сразу и стало понятно, что — то, — Дэн засмеялся, — Так вот про универ. В первый год очень много теории. Очень. Прямо по восемь пар в день бывает.

— Ого.

— Но-о. Стараются за первый год с основной частью теории рассчитаться. На второй год с середины первого семестра все уже здесь, в учебке. И всё переносится в вирт, — лекции, семинары, практикумы — всё в локациях. Второй семестр — полноценная практика. И всё, первая ступень, считай, закончена. Хочешь идти дальше — индивидуальный план обучения параллельно с работой. Это если в общих чертах. В колледжах практически то же самое, только у них сразу теории меньше, а практики больше, и всё на два года рассчитано, — Дэн слегка развёл руками, как будто в подтверждение того, как всё просто и понятно устроено.

— Слушай, тут Димка, друган мой, написал… — Петька осознал, что забыл длиннющую формулировку, и открыл письмо, —…пять сек… О! «Практический курс по виртуальному моделированию жизненного опыта древних организмов». Это они динозаврами будут выходить? Или как?

— А! Это, как говорит наш благородный дон, прелюбопытнейшее начинание, долженствующее заложить краеугольный камень нашей грядущей зажиточности.

Петька усмехнулся. Ну, конструкция!

— Могу поделиться личным опытом, — Дэн отодвинул пустой поднос, — Если интересно.

— Давай.

Дальше Петька в основном слушал, задавая редкие вопросы, а Дэн рассказывал.

14. ЛИЧНЫЙ ОПЫТ ДИНОЗАВРА

(РАССКАЗАННЫЙ ИМ САМИМ!)

— Ну, вот представь, всё то же самое — выпускные, аттестаты, профориентация — только два года назад. Я в палеокружок три года уж ходил, так что со мной никаких вопросов не возникало.

Распределили, повезли нас на ознакомительную экскурсию. Показали универ, всё классно. И тут говорят: теоретические занятия начнутся в сентябре, но прямо сейчас все желающие могут — бесплатно! — записаться на специальный летний подготовительный курс. Куча тем, и главное — все занятия в вирте! И даже вот это, что твой друг написал, «Моделирование». Звучит, как будто модельки звездолётов клеить будем. И кто так назвал? Видать, умным дядям показалось, что «Попробуй побыть динозавром» звучит недостаточно пафосно.

Мы обрадовались страшно. Реально, целое лето впереди — дома, что ли, сидеть? А тут взрослая жизнь, общежитие, минимум родительского контроля. И главное — вирт! До восьми часов в день! Позаписались все, конечно. Я ещё, дурак, понтануться захотел, выбрал спинозавра — знаешь, самый здоровый из хищных, до восемнадцати тонн.

— Это такой, с парусом на спине?

— Ага. Морда ещё у него не такая, как у тираннозавра, а более длинная и узкая, на крокодилью смахивает. Ой, бли-и-ин… И деканша такая: а чего тянуть? Сейчас кофе-брейк, и сразу пробный выход. Я этот кофе еле высидел, как на иголках. И пошли мы в вирт.

— Тоже с корабля на бал.

— Ага. Как ты помнишь, мы ещё почти полтора года будем заходить в вирт не через лифт, а через капсулу — моделирование реальности!

И вот прогружаюсь я в локацию и понимаю, что у меня — то есть у моего персонажа — внезапно просело зрение. Всё вокруг сделалось мутным, как в тумане. Что-то такое беловато-серое. И тесно мне, понимаешь? А впереди вроде как зелёное пятнышко. Я туда давай дёргаться. Испугался, думал — заглючило систему или что… По итогу вывалился. Из яйца.

— Опа!

— А я-то как обрадовался! Мегахищник — убиватор! Трепещите, как любят говорить некоторые граждане, особенно в тёмных локациях. Потому что кому может угрожать такая шмакадявка — вообще было непонятно. Вес у меня был… килограмма полтора, наверное. Может, два. От силы. Но ощущения — нечеловеческие, буквально. Я не знаю, как они это делают, но вкусы, цвета, запахи — всё другое. Мир в локации — не как мы видим его на экскурсии, а именно как его воспринимал я в этой шкурке — был преимущественно зелёным. В разных оттенках. Ярко-зелёные листья. Тёмно-зелёные стволы. Зелёно-коричневая земля.

— А небо? Тоже зелёное?

— Небо я вообще не видел. Шею неудобно было выворачивать. И вообще, привычный центр тяжести смещён, ноги другие, я ходил-то поначалу еле-еле, какое там небо… Зато, Сёмыч, были запахи. Такими струящимися шлейфами. Чудесная штука эти запахи, хотя в человеческие понятия перевести сложно. Это как ещё одна картинка поверх другой. Как наслоение, только ту, дальнюю, ты всё равно продолжаешь видеть, она не перекрывается.

— Это как фактура и температура? — предположил Петька, — прикасаясь, я чувствую, что стол тёплый и одновременно гладкий. Два канала восприятия, не мешают друг другу.

— Да, близко. Ну, слушай дальше. Это сочетание картинки из глаз и запахов такое… Временами аж кислотно-яркое. И запахи сразу были как бы говорящие. Были белые — это сразу понятно, что фигня, не стоящая внимания. Какие-то грибы, летающие прозрачные насекомые…