«Не все то золото…». Фальшивомонетничество в Российской империи. Вторая половина ХVIII – начало XX века

Министерство финансов имело возможность поощрять деятельность таких заявителей «от суммы Высочайшим указом от 29 марта 1829 года на секретные надобности определенной»[293]. В докладе, поднесенном государю в сентябре 1861 года, министр финансов подчеркивал, что «при повсеместном появлении фальшивых кредитных билетов, представляется необходимым иметь постоянно в распоряжении Министерства финансов сумму на покрытие издержек по разысканию подделывателей кредитных билетов и монеты и переводителей фальшивых денег, ограничив сумму эту примерно тысячью рублями по каждому делу»[294], на что и получил высочайшее соизволение. Документы секретной части общей канцелярии министерства финансов свидетельствуют, что доносчики, указывающие на изготовителей и сбытчиков подделок, как правило, получали некоторые суммы на расходы, связанные с поиском доказательств преступных действий или установлением точного местоположения нелегальных мастерских. Лицам, способствовавшим поимке злоумышленников, полагались и наградные «от 150 до 1500 руб. за открытие кредитных билетов и до 300 руб. за обнаружение переводителей таких билетов» и от 15 до 150 рублей (в особых случаях до 300 рублей) за открытие «делателей и переводителей фальшивой серебряной и золотой монеты»[295]. Соответствующие суммы на расходы и в награду за успешно проведенные операции выделялись и чиновникам, назначенным для проверки поступивших сведений и ареста преступников.

Практика материального поощрения доносчиков привела к тому, что в канцелярию министерства финансов стали поступать в большом количестве ложные доносы, авторы которых рассчитывали на получение казенных денег и полномочий для якобы проводимых ими розысков. Один из таких, весьма характерных, доносов был написан неким мещанином Абрамом Шором. Обращаясь непосредственно к государю, А. Шор писал: «Нуждаясь во всем и страдая дома от голода и холода, я отправился искать себе пропитания. По дороге я узнал одну страшную вещь. Открыв первые следы, я старался разведать все тайны преступников, против которых правительство постоянно борется; но которые еще не истреблены совершенно; и Бог помог мне, может быть, именно для того, чтобы улучшить мою участь милостью ко мне. Я узнал, что в г. Ростове находится фабрика, где делают фальшивые кредитные билеты»[296]. Далее, описав открытое им «зло», доноситель просил о следующем: «Если мое письмо понравится государю, то да приказано будет выдать мне для покупки упомянутых билетов и снабдить меня почтовыми лошадьми, где бы мне ни понадобилось. Я поеду в Ростов, и не давая ничего заметить, найду как дом, где фабрика, так и людей, участвующих в деле. Я хотя человек необразованный, но очень находчивый и отвечаю своею жизнью, что открою все»[297], и подписался: «Писал в слезах Абрам Шор, мещанин Минской губернии Слуцкого уезда, местечка Розеве, живущий теперь в Елисаветграде»[298]. Прошение несостоявшегося агента А. Шора было оставлено без последствий, но некоторые просители такого рода проявляли исключительную настойчивость, добиваясь финансирования и исключительных полномочий для розыска и разоблачения преступников.