«Не все то золото…». Фальшивомонетничество в Российской империи. Вторая половина ХVIII – начало XX века

Мещанин Ново-Александровского уезда Ковенской губернии Ефраим Шерфер в октябре 1861 года сообщил чиновнику особых поручений надворному советнику Пальмину об изготовлении в г. Вильно поддельных 3- и 5-рублевых кредитных билетов, получив при этом 200 рублей на расходы по делу[303]. Чем закончилось дело — неизвестно, но уже в январе следующего года он лично докладывал губернатору Виленской, Гродненской и Ковенской губерний В. И. Назимову[304] об открытых им преступлениях. Войдя в доверие к губернатору, Е. Шерфер получил от него 150 рублей и открытый лист[305]. Затем в феврале 1862 года он отправился в Минск, явился к временному военному губернатору Минской губернии С. Е. Кушелеву, предъявил документ, подписанный В. И. Назимовым, и потребовал 200 рублей на продолжение расследования. Кушелев ему отказал и послал запрос в Вильно о личности доносителя. В течение 10 дней, пока ждали ответ на запрос, Шерфер ежедневно являлся к губернатору, умоляя помочь ему хотя бы незначительной суммой, утверждая, «что от этого зависит огромное открытие». И выпросил-таки у генерала 30 рублей из его собственных денег. «Конечно, — как писал Кушелев в министерство, — с тех пор не являлся. Ответ — “отобрать у него открытый лист” — получен был мною слишком поздно, и, вероятно, теперь Шерфер разъезжает по Минской губернии и безнаказанно производит свои махинации»[306]. В конце апреля 1862 года губернатор В. И. Назимов сообщил в Петербург, что им получены достоверные сведения о том, что Шерфер «под предлогом разысканий о переводителях фальшивых билетов, разъезжает лишь по нескольким губерниям и, называя себя агентом правительства, ведет праздную и разгульную жизнь»[307]. Губернатор велел отобрать у «агента» открытый лист и выслать его на место жительства. В ответном письме из министерства губернатору было также предложено подвергнуть его «в пример другим доносителям заслуженному взысканию» и, конечно, взыскать с него деньги[308]. Но вернуть деньги так и не удалось. А спустя четыре года, в мае 1866 года, в канцелярию министерства финансов поступило прошение Шерфера, в котором он писал о своих заслугах и просил «на счет освобождения меня от невинного платежа предписать кому следует»[309]. В июле 1866 года, написав два новых доноса, он сам явился в Санкт-Петербург, добивался аудиенции у министра и просил 500 рублей на раскрытие контрабанды[310], в чем ему, конечно же, было отказано. Впрочем, Шерфер не успокоился и на этот раз. В октябре 1866 года он обратился уже к петербургскому обер-полицмейстеру Ф. Ф. Трепову, сообщая об обнаруженных им преступлениях: «Донося о сем Вашему Высокопревосходительству и сим покорно имею честь просить, как об отпуске денег на расходы, так равно благонадежного чиновника на первое мое требование телеграфом, а также подорожное на получение почтовых лошадей в Митавскую через Ковенскую, Виленскую и в Минскую губернии»[311]. Этот донос был переправлен в министерство финансов, откуда вскоре поступил ответ: «Возвращая препровожденную при оной докладной записку еврея Шерфера о выдаче ему 1000 р., имею честь Вас, М. Г. уведомить, что Шерфер известен Министерству Финансов как неблагонадежный доноситель с 1862 года, когда он являлся с подобными уже доносами и, получив некоторую сумму на предварительные издержки, не только не открыл никаких злоупотреблений, но (по уведомлению бывшего начальника Ковен<ской> Губ<ернии>) еще дозволил себе разные ложные показания»[312].