«Не все то золото…». Фальшивомонетничество в Российской империи. Вторая половина ХVIII – начало XX века

За недостатком других претендентов руководители министерства, даже понимая недобросовестность подобных информаторов, были вынуждены время от времени пользоваться услугами крайне неблагонадежных личностей. Например, в 1880 году в ряды секретных агентов был зачислен Соломон Гер, осужденный в 1872 году на полтора года в арестантские роты за то, что «выманивал» деньги у содержательниц домов терпимости для якобы взяток служащим Врачебно-полицейского комитета. Геру удалось бежать в Англию (перед побегом успел споить до умопомрачения какого-то купеческого сынка и получил от него вексель на 30 000 рублей). В 1880 году беглец попросил о помиловании, обещая способствовать разоблачению шайки подделывателей российских денег. В связи с этим Е. С. Головин писал министру финансов: «Ввиду обещаний Гера сделать весьма важные для министерства финансов открытия в отношении подделывателей кредитных билетов, обещаний, действительная исполнительность которых представляется весьма правдоподобною, не изволите ли Ваше Высокопревосходительство разрешить временный вызов Гера из Кенигсберга в Санкт-Петербург в качестве секретного агента министерства финансов»[518]. На доклад о Соломоне Гере, поднесенный министром финансов государю 16 мая 1880 года в Царском селе, была наложена резолюция: «Высочайше разрешено, с тем чтобы за Гером, во время пребывания его в пределах России, был учрежден негласный полицейский надзор». Этот проходимец был вызван в Россию, снабжен открытым листом, суммой в 500 рублей и отправлен в Лондон как секретный агент правительства.

Помимо денежного вознаграждения положение секретного агента давало возможность мошенникам свободнее заниматься преступным промыслом фальшивомонетничества. Об этом в министерских кабинетах имелась исчерпывающая информация. Министр финансов М. Х. Рейтерн писал Н. П. Игнатьеву в феврале 1876 года: «Из числа находящихся за границею поляков, многие предлагают услуги свои нашему правительству не только в видах получения денежного пособия, но даже с тою целью, чтобы удобнее скрыть собственное свое участие в умышленной подделке наших государственных бумаг»[519].

Завербованные осведомители собирали информацию о деятельности преступных сообществ: принимали на себя роль заезжих покупателей фальшивок, внедрялись в шайки в качестве распространителей, вели слежку за подозреваемыми. Эти занятия бывали небезопасны. Г. Г. Перетц, разыскивающий «фабрику» фальшивых билетов в Швейцарии, докладывал в июле 1873 года в министерство, что его швейцарский агент «не решается приступить к делу. Как можно догадаться из его слов, его пугает участь агентов Каменского, так печально погибших. Он боится за себя, так как главные деятели люди решительные и не остановятся ни перед чем, но еще более боится за семью»[520].

Описания деятельности таких сыщиков иногда напоминали страницы детективных романов. «Конфиденциальный» агент англичанин Натаниэль Арроусмит рассказывал, как он следил за одним из членов шайки фальшивомонетчиков: «Я следовал за ним в некотором расстоянии, но я каждый раз терял его из виду. Следовать за ним рано-рано поутру в тихих и пустых улицах, в которых часто не находилось никого кроме нас, и через разные дворы и переулки, через которые он проходил, и при том не быть им замеченным, было физически невозможно»[521]. Натаниэль поведал, что одна из нелегальных лондонских мастерских была замаскирована под фабрику искусственных цветов. Для этого в предместье Лондона, по словам Арроусмита, был арендован дом, который «служил для цели печатания в нем кредитных билетов, которые скрывались в стеблях искусственных цветов и таким образом перевозились в Россию»[522]. Делился он и своим планами «взять напрокат большой телескоп <…> с этим телескопом я намерен был поместиться в комнатах напротив его, ждать днем и ночью, пока с помощью онаго я мог бы удостовериться в том, что это рублевые билеты, затем я хотел позвать полицию, ворваться в дом и захватить все»[523]. Все эти живописания своей «героической» деятельности Арроусмит изложил в объемном письме, направленном в российское министерство финансов после полученной отставки в 1874 году. Уволенный агент просил о «доходном месте в России», якобы обещанном ему Г. П. Каменским, и обвинял последнего в обмане, медлительности, нерешительности и нежелании «захватить мастерскую или, как один из подделывателей ясно выразился, “убить гуся, клавшего золотые яйца”»[524].

Привлечение к розыску субъектов с сомнительной репутацией было мерой вынужденной. Иногда такой шаг оправдывал себя — тот же Соломон Гер способствовал поимке преступной группы фальшивомонетчиков. Но иногда такие «помощники» только затрудняли деятельность чиновников особых поручений.