Не все трупы неподвижны

Кассандра зажигает сигарету, с видимым удовольствием затягивается. Запах зелени смешивается с табачной вонью. Я морщусь. Мне жалко эфира. Вспоминается старая шутка: если взять ведро мёда, ведро дерьма и смешать — получится два ведра дерьма.

— И всё же, что здесь нужно Маркусу? Подумай как следует.

— Я уже сказала: не знаю!

Кассандра раздражённо тушит сигарету в чашке с кофе и тут же закуривает новую. Я задаю вопрос:

— Что ты собираешься делать?

Кассандра долго молчит, пуская дым в потолок. Потом выдавливает из себя:

— Не знаю. Если Маркус меня найдёт, он меня убьёт.

— Зачем ему тебя убивать? Ты опять что-то скрываешь? Чем вообще занимается Маркус?

— Представь себе, этот мерзавец — детский врач. Педиатр. Ты бы видел его возню с сопливыми бэбиками. Сюсюкающее ничтожество!

— Но почему он только сейчас решил тебя найти?

— Откуда ты взял, что только сейчас? Возможно, Гутентаг искал меня все эти годы и, наконец, нашёл в Лурде.

— А почему детектива убили?

— Ну, сколько можно повторять?! Понятия не имею!

Я снова задаю свой вопрос:

— И что ты теперь будешь делать?

Кассандра тихо говорит:

— Во всяком случае, бежать из Лурда я не хочу.

— Значит, тебе остаётся только одно: встретиться с Маркусом и узнать, чего он хочет.

— А ты мне поможешь? Мне нужна защита.

Наверное, в ответ мне стоит сказать, что это совершенно не моё дело, но почему-то, когда женщина смотрит такими умоляющими глазами, мои благоразумие и здравый смысл всегда пускаются наутёк.

— Помогу.

Я дурак? Кассандра лучезарно улыбается мне:

— Супер! Спасибо, мой герой. Я знала, что могу на тебя рассчитывать.

Девочка-эльф встаёт со стула, подходит ко мне, целует в щёку. Обнимая друг друга за талию и прижимаясь плечами, мы замираем у открытого окна. Нам хорошо вдвоём. Незаметное время ведёт свой неумолимый отсчёт, но мы его не замечаем. Раздражённый голос мамы Буэно за стенкой постепенно становится тише, потом совсем замолкает и сменяется протяжными мужскими стонами. Ясно. Ночная кукушка пытается перекуковать дневную. Мы долго стоим перед окном, и только вой Стичи, полный тоски, возвращает нас в жестокую негостеприимную реальность.

— Я пойду наверх, — произносит Кассандра. — Теперь мне придётся ночевать у тётки Шарлотты. Нельзя оставлять собак одних, а то они никому спать не дадут.

Я не удерживаю девушку. Только предупреждаю:

— Будь осторожна. Запрись и обязательно придвинь к двери что-нибудь тяжёлое.

— Не беспокойся. Сделаю, как ты говоришь. Чюсс!

— Чюсс!

Поцеловав меня ещё раз, Кассандра уходит. Оставшись один, я понимаю, что, оказывается, стоять одному возле открытого окна совсем не то, что стоять вместе с Кассандрой. Меня клонит в сон. Поскорее закрываю окно, баррикадирую дверь, кладу себя на кровать. Этот дон Пидро окончательно запутывает ситуацию. Он-то тут при чём? Чего он хотел от Кассандры? То есть Изабель? Всего-навсего неземного наслаждения? Или что? Сон настойчиво вторгается в мои мысли, и вскоре я перестаю сопротивляться.

Завтрак на следующее утро хотя совершенно не является праздником чревоугодия, зато не таит никаких сюрпризов: те же багеты, круассаны, сыр, масло, апельсиновое варенье, сливки, кофе.

Мама Буэно и дон Пидро в столовой не показываются. Испано-венгерская пара уехала рано утром. Теперь компанию мне составляет один, всё такой же печальный, Пападопулосов. Ну и ладно. Пусть испанский красавчик шевелит ушами в другом отеле.

Перед прогулкой в санктуарий звоню Харуну и прошу его поискать в Интернете сведения об Изабель и Маркусе Тотлебен из Пирмазенса. Разумеется, у меня мало надежды на то, что афганец найдёт хоть что-нибудь о фальшивой девочке-эльфе, но тем не менее.

Вытаскиваю из-под кровати новую канистру, уговаривая себя, что таскание канистр — это занятие не на всю жизнь, и в сопровождении Кассандры направляю себя по знакомому маршруту: проспект Маршала Фоша — улица Грот — Старый мост — святилище. Погода не ахти. Дождь прекратился, но Лурд прячется в сыром тумане. Сквозь белесую пелену светятся разноцветные огни реклам. В их свете есть что-то ободряющее — так, наверное, мигают для отлетевших душ маяки на пути из Яви в Навь. Впрочем, это моё субъективное мнение.

Отстояв небольшую очередь, мы наполняем канистру чудотворной водой и, не задерживаясь ни одной лишней минуты, трогаемся в обратный путь. Я не разговариваю с Кассандрой, она тоже молчит — погружена в свои мысли. За всю долгую дорогу мы обмениваемся друг с другом едва десятком слов.

В «Галльском петухе» каждый из нас принимается за свои ежедневные заботы: я, лёжа на диване, смотрю мультфильмы, Кассандра помогает Луизе готовить обед. Обедаю я опять с Пападопулосовым. Сумрачный болгарин тоже прошёлся к волшебному гроту и теперь меланхолично поедает овощное рагу с бараниной. Нагулял аппетит.