Не вся la vie

– А что у тебя болит? – спросила Вера, потому что брала в поездку вполне себе здоровую девочку и ни про какие лекарства не слышала. Родители Светы Веру тоже ни о чем таком не предупреждали.

– Ничего не болит, – говорила Света.

Сумка нашлась под кроватью. Вера устроила конкурс на самую чистую комнату и прошлась по номерам с проверкой. В сумке помимо валерьянки оказались мощные антидепрессанты и снотворное. Вера сумку забрала к себе в номер, решив, что родители что-то перепутали – дали бабушкины таблетки.

На третий день у Светы началась ломка. Она то дико хохотала, то плакала. Когда Света подошла к перилам и перевесилась по пояс, у Веры чуть сердце не остановилось. Свету как подменили. Она ныла, плакала, звонила домой, пререкалась с Верой… Она не могла уснуть вечером, не могла встать утром. Засыпала, укрывшись с головой одеялом. Вера боялась, что Света что-нибудь с собой сделает.

– Она сидит в туалете и читает, – говорила вечером на балконе Вера.

– А почему в туалете? – не поняла я.

– Потому что я свет выключила. Отбой.

– А что читает?

– «Чучело». Представляешь?

– Да, «Чучело» ей читать нельзя. У нее и так с головой беда…

– У нее еще «Чучело-2» есть. Я и не знала, что такая книга существует.

– Я тоже не знала.

– И что делать?

– Не знаю.

– А вдруг она после «Чучела» наголо побреется?

– Не побреется.

– А что там еще Орбакайте делала?

– Орбакайте – это в фильме.

– Я только фильм смотрела. Может, отобрать?

– Ага, она и так звонила папе и жаловалась, что ей читать запрещают.

Свету воспитывал папа. Мама тоже была. Но после родов – у Светы был маленький братик – у мамы отнялась рука. Светин папа так и ходил, удивленный жизнью. Он не ждал такого удара. Отовсюду ждал, но не с этого конца. Ударило наотмашь, по самому больному. У них было все – дом с бассейном, участок с охраной, машины с водителем, кухарка с пловами, бизнес с партнерами… Светин папа все беспокоился о здоровье тещи и тестя. Его родители умерли, а родители жены болеют, конечно, но держатся. Теща все суетится с кухаркой – варенья, соленья… Тесть с водителем в машинах ковыряется. Да что угодно пусть делают, только бы здоровы были. Чего не хватало? Второго ребенка. Света подрастала, хорошая, умная девочка. Светина мама и ходила, и рожала за деньги. Под приглядом. Ну не ждал Светин отец, что сейчас, вот так, после родов, может рука у жены отняться. Нет, с сыном, Темкой, все хорошо. Здоровенький, крепкий. А жена… Парализовало правую сторону. Врачи говорили – позвоночник. Светин отец не понимал – какой может быть позвоночник за такие деньги? Ведь за все заплатил – чтобы стояли и не отходили. Не Средневековье же. Нет, врачи обещали, что жена поправится. Таблетки, процедуры, массаж. Непонятно, к кому кидаться – к Темке или к жене. Оба лежат и ничего сделать не могут. Теща бегала кругами. Свете гувернантку наняли, Теме – няню. Как раз в это время Света странная стала. А может, не в это время? Тогда на девочку никто внимания не обращал – поела, уроки сделала, все в порядке. Других хлопот хватало. Света тихая? Так всегда тихая была. Плачет? Все девочки плачут. Гувернантка – образованная приличная женщина – посоветовала девочку к психологу сводить. Сложная обстановка в семье и так далее… Отец согласился. Гувернантка водила Свету к психологу. К врачу тоже она отвела. Врач таблетки прописал. Отец не смотрел, какие именно. Слишком много лекарств в доме. К тому же клиника была платная, с именем. Врач, к которому Света ходила, – кандидат медицинских наук. Все в порядке. Не шарлатан какой-то. Отец Светы тоже сходил к этому психологу. Девочка сложная, обстановка в семье, все наладится, подтвердил доктор. Отец поверил. А во что еще верить?

– Я так хочу в салон сходить, – сказала мне Света. Было поздно. Она не могла уснуть. После тяжелого дня, тренировок дети засыпали на ходу. Только она плакала и мучилась бессонницей. Мы сидели с ней на балконе.

– А что ты хочешь в салоне сделать? – спросила я.

– Косички.

– Какие косички? – Я даже не поняла.

– Любые. Не знаю. Чтобы красиво было.

– Есть дракончик, колосок, французская… – Я начала лихорадочно вспоминать, что мы плели в детстве.

– Чтобы красиво было, – повторила Света.

Каждое утро я открывала глаза и видела ее на балконе. Дверь в номер я по привычке запирала, забывая, что балконная – открыта. Иначе умрешь от духоты. Так Света и стояла в проеме двери с расческой и резиночками.

Я заплетала ей то одну косичку, то две. Подводила к зеркалу, держала пудреницу и показывала, что сзади. Света крутилась и говорила, что красиво. Она сияла. Ей не нужен был психолог. Ей нужна была мама, которая может заплетать косички. А мама не могла – рука не двигалась.