Не всё

К моменту, когда королева Испании приехала в Москву и я впервые ее увидела, Володя уже был знаком с ней. Он дружил с родной сестрой короля принцессой Пилар и ее мужем, герцогом Луисом Бадахосом, которые часто бывали на концертах «Виртуозов Москвы» еще задолго до отъезда оркестра в Испанию. Володя как-то повез меня в Марбейю, сказав, что туда же прилетит принц Бадахос, с которым он должен встретиться и обсудить кое-какие планы. Мы провели ночь в Мадриде. Я предвкушала будущую встречу, так как слово «принц» действовало на меня магически. Я не была, конечно, в том возрасте, когда при его произнесении представляется «Лебединое озеро» и юноша в короне, но тем не менее… Мы летели в Марбейю в одном самолете. Когда Володя знакомил меня с ним, я увидела необыкновенно элегантного, худого, высокого человека с аристократическим лицом, мягкими карими глазами и обаятельной улыбкой. Два дня, что мы провели в Марбейе, они с Луисом обсуждали возможность переезда «Виртуозов Москвы» в Испанию целым коллективом. Володя поделился с Луисом своими опасениями по поводу того, что оркестр разваливается: все начинали роптать, некоторые разбегались, — и все-таки основной состав «Виртуозов» не хотел расставаться. Музыканты поставили перед Спиваковым задачу уехать вместе. Это случилось на концерте в Бельгии в тот день, когда Володе исполнилось 45 лет. После концерта в Брюсселе был праздничный ужин, плавно перешедший в «производственное совещание». Луис обещал подумать, можно ли найти пристанище для оркестра где-то в Испании.

В Марбейе мы жили в доме у его друзей, где он тоже останавливался — своего дома в Марбейе у Луиса не было. Любопытно: когда мы говорим «королевская семья», нам кажется, что это люди по определению очень богатые, как в Великобритании, например. В Испании не так, они отнюдь не богаты. Вообще, испанская монархия стоит особняком. Я не представляю, в какой еще стране королевская семья вызывает такое почтение и такую всенародную любовь. Испанцы действительно чувствуют себя детьми правящего короля. Вся семья достойная, здоровая, многие члены королевской семьи работают, живут очень скромно, и это тоже приближает их к своему народу. В этой стране — уникальная конституционная монархия, любовь народа к представителям которой абсолютно искренна.

Во время нашего пребывания в Марбейе прилетела Елена Образцова, очень дружившая с Луисом и его друзьями. Атмосфера была необыкновенная. Вечером Лена стала петь и какая-то испанская девушка, претендовавшая на то, что умеет играть на фортепиано, открыла ноты романса «Ямщик, не гони лошадей…» и не смогла с листа прочитать. Я предложила попробовать (тогда я еще не очень отдалилась от своих занятий в музыкальной школе, тем более что всю жизнь любила аккомпанировать). Но сев за рояль, осознала, для кого придется играть: рядом сидят мой муж и герцог Бадахос, поет Образцова. Вышла я из этого эксперимента почти с честью — Елена Васильевна умудрилась допеть про ямщика до конца. Володя же сидел с той стороны рояля, где хорошо видны колени пианиста. С тех пор он иногда вспоминает: «Моя бедная девочка, не могу забыть, как тряслись твои коленки». На педаль я попадала с трудом — не могла остановить дрожь.

Сам Луис потрясающе играл на рояле, знал музыку, пел. В те дни мы с ним лазили по горам и мечтали. Мечтали всем вместе сложиться и купить там землю (тогда Марбейя была отнюдь не популярным курортом), — эдакая космополитичная маниловщина. Друзьям Луиса, хозяевам дома, где все мы остановились, уже принадлежала часть горы. Там было плато под названием La Cantera, природный амфитеатр, откуда были видны Гибралтар и Марокко напротив. Мы строили планы организации музыкального фестиваля. Владельцы мечтали разделить землю на кусочки, назвать улицы именами Моцарта, Верди, Вагнера, Шопена, Чайковского. Хозяйка действительно организовала общество по продаже земли под названием Marbeya Sierra Blanca. По этой горе мы и лазили с Бадахосом. Он расспрашивал:

— У нас обращаются «сеньор» и «сеньора», а у вас?

— У нас говорят «товарищ», — отвечала я.

— Значит, это товарич Спиваков, а я кто?

— Ты — товарич Бадахос.

Он ужасно смеялся, когда я его так называла, этот принц крови. Володю он называл Маэстро, а меня — мадам Маэстро.

Володя знал, что Луис тяжело болел, много лет серьезно лечился в Хьюстоне, но он совсем был не похож на человека, больного раком. Однажды он сказал:

— Я так счастлив, что переборол рак, хоть и знаю, что это не навсегда. Моя любимая дочка Симонетта выходит замуж. Я — счастливый отец, у меня еще двое сыновей, скоро будут внуки. Когда я умру, а я, конечно, умру от рака, я хочу, чтобы на моей могиле было написано: «Этот человек умел дружить».