Не всё

Спиваков играет на Страдивари последние четыре года благодаря тем людям, которые не пожалели денег, рискнули, поверили, которые настаивают на том, чтобы нигде не упоминалось, кому эта скрипка принадлежит. Они не хотят делать себе рекламу. Старые инструменты, на которых играли великие, называются «экс-Менухин» или «экс-Ойстрах». Наверное, когда-нибудь эта скрипка будет называться «экс-Спиваков»…

ЧТО ТАКОЕ СЧАСТЬЕ?

Как-то Женю Кисина спросили, давно ли он знаком со Спиваковым. Женя ответил, прищурив глаза и как бы считая про себя, с присущей ему уверенностью:

— Больше половины моей жизни.

Это правда. Сейчас ему тридцать, а знаем мы его с 1984 года, когда ему было двенадцать, а на вид — лет восемь.

Впервые Володя пригласил его выступать с «Виртуозами Москвы» в Ереване. До этого у Жени был первый сольный концерт в консерватории и выступление с оркестром под управлением Дмитрия Китаенко. Мы знали о существовании этого чудо-мальчика, Спиваков слышал его игру. И вот они выступили вместе на фестивале «„Виртуозы Москвы“ — трудящимся Армении». За две недели прошло двенадцать концертов, там же отметили сорокалетие Спивакова. Женя тогда был маленьким, щупленьким, с тоненькой шейкой и впалой грудью, с копной курчавых каштановых волос, нереально объемных. Как я потом выяснила, проведя с Женей много времени в поездках, он моет голову чуть ли не каждый день. Эти летящие кудри обстричь коротко невозможно — за пару дней все снова обретает объем, как куст. Он выходил в те годы на сцену в белой рубашечке и пионерском галстуке.

Не могу сказать, как он играл. Это даже была не игра на инструменте, а разговор с Господом. Это невозможно было слушать без слез. Невозможно было думать о чем-то другом. Даже самый выдающийся музыкант не может забрать всего внимания публики, бывает только какая-то вспышка, которая переносит вас в другое измерение. А Женя играл так, что в каждой ноте открывался какой-то космос: все обычное, сиюминутное забывалось, обесценивалось и меркло. Ничего подобного в своей жизни я не слышала и, наверное, не услышу. В его исполнении уже тогда поражала не виртуозность, не техника, а необыкновенная глубина мудрость, зрелость не по возрасту. Ребенок словно был пришельцем.

Историческая заслуга Жени Кисина как пианиста XX века в том, что он раздвинул рамки возможностей владения инструментом. Он поднял планку пианизма. Поколение, пришедшее через десять лет после него, даже страдает от этого. Последние годы я часто слышала суждения: «Такой-то играет, как молодой Кисин». Или: «Это шикарный пианист, но не Кисин». Он стал эталонной величиной на многие годы вперед.

В общении Женя был странным. Всегда с ним ездили мама и педагог Анна Павловна. Ему и сейчас с ними хорошо, удобно, они — его среда. Анна Павловна его неотъемлемая часть. Существует знаменитый роман «Трильби», откуда пошел термин «цвингализм», о педагоге Цвингали, внушившем певице, что она гениальна. Когда та выходила на сцену, он всегда сидел в зале. В день его смерти она перестала петь. Женин случай далек от романного, но Анна Павловна на ранней стадии «сделала» Кисина и до сих пор, как играющий тренер, все время с ним занимается. Она живет в одной квартире с Кисиными и является членом их семьи. Может быть, кого-то раздражает необходимость всегда и всюду приглашать их вместе, платить за их перемещения, но приходится мириться. Для Жени она талисман. И обе эти женщины — его команда. Сам факт, что человеку тридцать лет, а он не расстается с педагогом, — нетипичен. Не надо думать, что Женя просто инфантилен, что он — мальчик, которым управляют. Он упрям, у него свои принципы, переубедить его крайне сложно. Он знает, чего он хочет, и живет так, как ему удобно. Эти люди — его родители и его педагог — создали для него кокон, в котором он существует, и ничто не мешает ему заниматься главным.

В детстве он был мальчиком интравертным, малоразговорчивым, с недетским поведением. Представить его веселящимся без удержу было невозможно, поэтому, если Женя шел куда-то играть в футбол или рассказывал анекдот, это воспринималось как невероятное событие. Помню нашу с ним смешную первую поездку за границу. Осенью 1985 года были «Дни культуры СССР» в Венгрии. Пригласили Ленком, «Виртуозов Москвы» и другие творческие коллективы. Володя хотел взять с собой Кисина. А замминистра культуры Георгий Александрович Иванов сказал:

— Кисин никуда не поедет. Это ребенок не очень здоровый (почему-то считалось, что если Женя не такой, как все, он нездоров), он должен проходить школьную программу, на гастроли ему еще ездить рано. Я как замминистра культуры говорю: он никуда не поедет.

На что Спиваков ответил:

— А я как Владимир Спиваков говорю, что он поедет.

Хлопнул дверью так, что посыпалась штукатурка, и пошел прямо к Демичеву. Надо сознаться, что Петр Нилович Демичев очень Володю любил.

— Петр Нилыч, я ручаюсь вам за него как за себя. Он должен поехать со мной. Либо не поеду я, — сказал Спиваков Демичеву.