Не введи во искушение

   — Ведь вам, Андрей Григорьевич, хорошо известно, что на Драве казаки разбили наголову советскую стрелковую дивизию генерала Толбухина.

   — Теперь уже маршала.

   — Пусть маршала. Меня беспокоит, что этот Толбухин сосредоточит значительные силы и постарается нанести удар возмездия. Пока же казаки воюют с югославскими партизанами, а те, как вам известно, полностью зависят от англичан: Черчилль шлёт им вооружение и советников. Но скоро нашим казакам придётся туго.

   — Пётр Николаевич, а вам известно, что Власов создал своё российское правительство? Возможно, с ним на контакт пойдут англичане и американцы.

Краснов усмехнулся.

   — Кто такой Власов для Черчилля и Рузвельта? Вот если бы в начале войны такое российское правительство в эмиграции образовал Деникин, иное дело. Деникин для англичан и американцев — фигура: он их бывший союзник... Но Деникин сказал «нет» и тем самым повернул Черчилля и Рузвельта в сторону Сталина.

   — Что же нам делать?

   — Ждать вестей от Панвитца... Одно плохо — Тихо теперь располагает поддержкой не только англичан, ко и Советов.

Шкуро ню сиделось, он вскочил, забегал но ковровой дорожке.

   — Пётр Николаевич, я думаю, что вместе с вами, точнее, с казаками будут сербские националисты-монархисты Дражи Михайловича, когда дивизия Паявитца столкнётся с Советами.

Брови Краснова взметнулись:

   — Андрей Григорьевич, о чём вы говорите? Да разве вы забыли, кто первым начал в 1914 году борьбу с немцами? Сербы на дух не принимают германскую гегемонию. Никто иной как сербы вовлекли Тито с коммунистами в эту партизанскую войну и, кстати, только после того, как Советы начали войну с Германией.

Краснов сделал жест, чтобы Шкуро перестал бегать. Тот присел, Краснов продолжал говорить:

   — Вчера стало известно: регент Венгрии адмирал Хорти отдал приказ венгерским войскам не оказывать сопротивления Советам.

   — Но это предательство...

   — Да, это открывает дорогу русским. У германской армии нет сил, чтобы защищать Венгрию, значит, Советы подойдут к Балканам...

   — Да, но тогда Панвитц окажется в труднейшем положении.

   — Вероятно, Андрей Григорьевич, мы скоро отправимся поддерживать наших казаков...

* * *

Пользуясь тем, что венгры прекратили сопротивление, армия маршала Толбухина стремительно наступала. Казачий штаб покинул Белград: партизаны выдвинулись, готовясь ударить по дивизиям Панвитца с тыла.

Собрав командиров казачьих полков, Хельмут фон Панвитц сказал:

— Господа, положение осложнилось. Нам предстоит сразиться с советскими войсками.

Кто-то из офицеров попытался крикнуть «ура», но одинокий голос потонул в гробовой тишине. Все понимали: регулярные части — это не партизаны...

Первой навстречу войскам Толобухина выступила Вторая казачья бригада под командованием немецкого полковника фон Шульца. Партизаны всячески мешали её продвижению: минировали дороги и мосты, оставляли засады, устраивали нападения на колонны. С боями казачья бригада дошла до небольшого городка Копривница, обороняемого усташами[17] полковника Бобана. Здесь бригада передохнула и снова двинулась на восток. На всём пути казаки постоянно отбивали атаки партизан.

Впереди лежал небольшой городок Клоштар. Командир бригады полковник фон Шульц поставил в известность казачьих офицеров, что некоторые партизанские отряды уже соединились с советскими частями и поэтому Клоштар надо брать с боем. Казаки пошли в наступление. Каково же было их удивление, когда, вступив в городок, они увидели транспаранты с приветствиями советским бойцам.

Вскоре к Клоштару подошла и вся казачья дивизия. Она стала готовиться к сражению с советскими войсками...

* * *

Хельмут фон Панвитц склонился над столом. Глядя на карту, командиры казачьих полков внимательно слушали генерала.

— Господа офицеры, — начал Панвитц, — впереди город Питомача. Там уже расположились советские войска. С юга движутся партизаны Тито. Нам предстоит овладеть Питомачей. Бой начнём ночью. Первыми пойдут казаки 6-го Тверского полка под командованием подполковника Сальме. В нашем распоряжении, господин Сальме, артиллерийская батарея...

Накануне боя Панвитц появился в окопах, прошёлся по траншеям.

   — Там, впереди наш враг, — говорил он. — Казаки, они лишили вас родины и сейчас готовятся лишить во второй раз. Они забывают, что у вас есть сабли и кони. Бой для казака — это праздник, праздник души. Ваши семьи ждут от вас только победы...

Усатый казак в кубанке налил стакан сливовицы, протянул Панвитцу. Проговорил:

   — За победу, ваше благородие!

Хельмут выпил с удовольствием.

   — Да-да, именно за победу! С вами, верные мои казаки, я связал свою жизнь и с вами пойду до конца...

Атака началась в полночь.

В темноте на единственно уцелевший мост ринулся полк терцев. У самого моста кто-то заметил искры бикфордова шнура, успел подбежать, затоптать горящий шнур ногами. Советские полки, оборонявшие Питомачу, открыли по наступавшим ураганный огонь.