Не введи во искушение

Управление расположилось в селе, что раскинулось на склоне холма в полуверсте от леса. Для штаба подыскали хату-пятистенку, а Краснов поселился в домике местного священника у деревянной церкви. Старая попадья отвела генералу лучшую горницу. Вечерами отец Паисий и Краснов вели долгие разговоры. За чаем с кренделями, которые искусно пекла попадья, говорили о догматах церкви, об униатах[10], которые в последнее десятилетие активничали в этих краях.

Отец Паисий, перешедший рубеж своего шестидесятилетия, оказался не только умным собеседником, но и человеком начитанным, со своими собственными взглядами. Он сурово судил Флорентийский собор, увековечивший раскол христианства на католицизм и православие, убедительно доказывал, что настанет такое время, когда раскол отойдёт в прошлое. Правда, Краснов сам не отрицал такой возможности, тем паче что жена, Лидия Фёдоровна, хоть и приняла православие, но больше склонялась к евангелическо-лютеранскому вероисповеданию...

После первых дней отдыха Краснов объехал расположение дивизии. Он остался доволен начавшим прибывать пополнением. От полковых начальников потребовал уделить вновь прибывшим внимание для боевой выучки, особенно в пешем строю. Позиционная война — это не кавалерийская атака: надо уметь действовать не только пикой и саблей, но и штыком.

Время, отведённое на отдых, не прошло даром. Повещая полки, Краснов видел: дивизия обретает хорошие боевые качества. Прежде чем проводить смотр, он решил поехать на рекогносцировку на предполагаемый участок обороны.

Из селения Краснов выехал один, без начальника Штаба. Автомобиль катил дорогой, изрытой снарядами, изрезанной ободами колёс. Кругом лес, но нередки и прогалины: деревья шли на вымостку дорог, устройство гатей.

Остался позади земляной городок, бивак пехотного полка. У походных кухонь толпились солдаты с котелками.

Автомобиль миновал деревню с выгоревшими избами. Словно руки, воздетые к небу, высились печные трубы.

Чем ближе передовая, тем гуще была концентрация войск. Одни шли к фронту, другие отходили в тыл.

У самого леса виднелись замаскированные ветвями щипки, суетилась орудийная прислуга. Конные упряжки тащили трёхдюймовки: батарея меняла позиции.

Водитель сбросил и без того малую скорость, проехал через шаткий, построенный на скорую руку мостик. Показались места, где предстояло занять позиции 2-й Сводной казачьей дивизии.

Генерал велел остановить автомобиль, вышел. Через стекла бинокля долго всматривался туда, где находились укрепления противника. Краснов знал, что именно сюда германское командование, не слишком? то доверяя своим союзникам австро-венграм, перебросило своих солдат.

Впереди до самой передовой дорога была под обстрелом германских батарей. Но Краснов уже определил, где будут установлены пушки дивизии, куда уведут в укрытие лошадей коноводы, где поставят палатки лазарета...

Возвращался Краснов под впечатлением увиденного. Ясно было одно: ни о каких кавалерийских рейдах думать не придётся. Казакам снова предстоит позиционная война с сидением в окопах, как стрелкам из пехотной дивизии, ходить в атаки, вступать в рукопашные бои, мокнуть под дождём, отогреваясь в блиндажах.

* * *

Срок, отведённый дивизии на отдых, ещё не истёк, но Краснов видел: даже за такое короткое время казаки повеселели, воспряли духом. Постепенно забывалось окопное горькое сидение, атаки, колючая проволока, потери. Пожалуй, многие и не думали о том, что скоро их ждут траншеи и испытания, которые они однажды уже пережили. Прежде, ещё в бытность на Дону или в ином казачьем краю, все были уверены: удел казака, если он не пластун, — лихие конные победные атаки.

Да и у самого комдива Краснова ещё теплилась надежда, что 2-ю Сводную казачью дивизию не пошлют на позиции, где её ожидает участь стрелков. Так хотелось, чтобы казаки, как прежде, приняли участие в рейдах по тылам противника.

Однако, спрятав подальше свои желания и руководствуясь задачами, которые определил для дивизии командарм, генерал Краснов отдал приказ произвести смотр всего личного состава.

Из деревень и сёл, где размещались полки, на огромное поле съезжались казаки. Гремели лафеты орудий, на рысях подъезжали полки. И если в прежние довоенные времена формирование целых полков шло строго по масти лошадей, то теперь не только полки, но даже сотни не могли похвалиться конями одной масти...

Дивизия строилась в каре. Играла музыка, поднимая настроение. Раздалась команда на вынос знамени, и все замерли. Знаменосцы с помощниками встали во главе дивизии. Бывалые казаки, много раз видевшие это знамя на поле боя, невольно подтянулись, волнение охватило и новичков.

Краснов с начальником штаба медленно объехали каре, приветствуя полки. Отвечали дружно. Генерал остался доволен: дивизия смотрелась неплохо.

...И вспомнилось Петру Николаевичу, как задолго До войны он побывал на параде в честь тезоименитства государя. Тогда Краснов вёл свою сотню: кони на подбор вороные. Прошли на рысях, а он, приподнявшись в стременах, салютовал императору саблей. Николай Второй после парада подозвал Краснова, сказал: