Не выпускайте чудовищ из шкафа

Двое пили кофе. И чашку одного женщина забрала, а вот вторая осталась. И это как-то связано с остатками кофе, присохшими к блюдцу. На кофейной гуще гадают, кажется. Если так, то эта чашка того, кто был в доме.

Женщина повернулась… она мыла посуду.

А он поднялся.

И протянул руку. Привычный жест. Знакомый. И пальцы сдавили позвоночник, разрывая и его, и струну спинного мозга. Смерть быстрая.

Он ей не позволил упасть. Удержал, иначе тело ударилось бы о столешницу и поза была бы иной. Уложил, даже бережно. А в это время…

Кровь.

Откуда?

Или… у Бекшеева вот частенько носом идет, особенно после обращения к дару. А Софья… могла ли она? Могла. Кофейная гуща. Карты. Она пыталась что-то увидеть.

Может, и вышло?

Рядом с тем, кто и был опасен?

Тогда почему он не убил и Софью.

Это важно.

Дар утверждает, что важно. Но Бекшеев никак не может понять, чем. Будто что-то донельзя очевидное и простое ускользает от понимания. Что-то такое, что всем известно.

Он переступает через тело. И принимает пару револьверов, стволы которых жирно поблескивают. Их и чистили, и смазывали.

- Телефон по-прежнему молчит. Этому ублюдку повезло несказанно, - Зима подтягивает ремни кобуры. – Хотя… он бы мог и диверсию устроить, но тут буря. Помехи. Камни не любят бурь.

Камни.

Не любят.

- Почему, кстати?

- Ты у меня спрашиваешь? – её ледяное спокойствие пугает. – Хотя… это как-то с энергетическими всплесками связано. Они же по сути передают не сам звук, а матрицу. По подобию. Одинцов как-то пытался объяснить, местами мне даже казалось, что понимаю. Там принцип, что в одной части, то и в другой. А звук там или картинка…

- Или сила, - все постепенно становилось на свои места. – Сила. Камень. Я нашел тот камень… Никанорова его не взяла с собой. Его. И письма. Но в письмах тех ничего особенного. Обычные… про погоду, природу. Кстати, про Дальний ни слова. А вот сам камень уже был родом отсюда. Я не мог понять, зачем. Еще и не ограненный, зашлифованный только.

Принцип подобия.

Сила.

Ему нужны были не просто женщины, но одаренные.

Зачем?

Затем, что кровь, насыщенная силой, восстанавливает. Так он считает.

- Идем, - Зима закинула на плечо обрез. – По дороге подумаешь. Кстати… записку.

Записку она оставила на столе, придавив грязной чашкой кофе.

- Отпечатки…

- Обойдемся.

- Суд…

- Ты и вправду думаешь, что этот угребок до суда доживет? – поинтересовалась она с прежним спокойствием.

Машину Зима взяла Сомовскую, ту, которую градоправитель для матушки выделил, может, к слову, не совсем добровольно. Но возражать он, как думалось, не станет.

В окнах дома горел свет.

И…

- Оставайся? – предложила Зима. – Я Тихоню возьму…

- Нет.

Это… глупо. Крайне. А Бекшеев всегда был человеком разумным. Но сейчас почему-то разум отступил, оставив одно желание – разобраться.

Самому.

Самонадеянно. Неправильно. Не вписывается ни в какие процессуальные нормы. Но… он должен. Сам. До конца.

Увидеть.

Понять.

И найти…

За руль села Зима. И выехала, едва не протаранив знакомый уже грузовик.

- Эй, ты чего творишь?! – распахнув дверь, заорал Сапожник. – Ты куда это…

- Магда. В моем доме. Тело, - Зима остановилась резко, так, что Бекшеева кинуло вперед. – И за домом пригляди.

- Доброй охоты, - Сапожник просто вернулся за руль.

- Вот так?

- А как ты хочешь? – Зима не повернулась. Она смотрела вперед и лицо её менялось, оплывая. – Фанфары и красную дорожку?

- Но… это неправильно.

- А то. Но ты же здесь. Почему?

- Не знаю, - Бекшеев вцепился в ручку, приваренную над сиденьем. Машину кидало из стороны в сторону. За окном в серой мути проносились дома. Еще немного и город останется позади. – Наверное, хочу доказать себе, что я не слабак. Что стою чего-то вне… кабинетов.

- А надо?

- Доказывать?

- Ты хорош в том, что делаешь.

- Был хорош. И да, в числе лучших. Уровни брал… гордился. А потом раз и все… как… кусок души отрезали.

- Это дар, - она все же слегка успокоилась.

А дождь усиливался. И по стеклу расползались грязные потоки.

- Дар… знаю. У матушки также.

- Она…

- Попала. В плен. В полевом госпитале работала. Заведовала. Прорыва не ждали, а он случился. Ну и… не убили. Кровь и вправду ценна, особенно сильная. Но пальцы изломали. Да и не только их. Боль заставляет тело излечивать себя. Раз за разом. И это отражается в крови.

- В крови, - эхом повторила Зима. – В крови… и там тоже кровь была. И на Мишке… кровь ведь можно насытить. Складывается… кристаллы и кровь.

- Что?

- Способ такой… если надо восстановиться. Срочно. Даже обычного человека можно сделать ненадолго одаренным, если всыпать в глотку порошок альбита. Камни растирали в пыль. Носили с собой. Заставить выпить… и самим можно. Но лучше через кого-то. Хорошо так уровень дара поднимает.

- Я не знал.

- Ну… об этом не особо говорить любят.

Девочка, устроившаяся на заднем сиденье, широко зевнула.

- Но тогда да… смотри, он искал одаренных, как ты сказал. Тянул на остров… а если так, то они могут быть живы.

- Что?

- Из трупа много крови не выкачаешь. А если потихоньку брать, то надолго можно. Обездвижить, скажем… и Янка жива должна бы… надеюсь, что жива.

- Янка?