Не взывай к справедливости Господа

Пловец почти уже выдохся, а дотянул только до середины, хотя Кирилл плавал неплохо. Умерив свой порыв, он перестал бороться с рекой, плыл теперь медленно и расчётливо. Добравшись до другого берега, он, цепляясь за кусты лозняка росшего прямо из воды, выполз на сушу и долго отдыхал, прежде чем пуститься в обратный путь. Дорога назад была гораздо труднее.

Когда Кирилл вышел на берег, отряхивая с ладоней воду, его уже пошатывало.

Натянув джинсы и завязав узлом на животе рубаху, он, беззаботно посвистывая, стал подниматься по ступеням вверх, – ночлег и предстоящие с ним хлопоты его перестали волновать.

На светлой веранде его ждал ужин.

Кругляши молодой, отварной картошки ещё исходили паром, зелёные крокодильчики огурцов, метёлки лука и свежего укропа, хлеб, нарезанный тонкими ломтиками, соль в деревянной, расписной коробке – всё это красовалось на столе, покрытом клеёнкой в крупную голубую клетку.

Недавно вымытые полы ещё отдавали влагой, отчего на веранде стоял запах дождя и луговых опят.

Кирилл всем своим существом почувствовал деревенский уклад жизни, совсем, как в том далёком его детстве.

Хозяйка всплеснула руками:

– Ай, яй-яй! Что же Вы ушли без полотенца? Брюки намочили… Кушать-то, небось, ой, как хочется!

– Да не откажусь! – Кирилл пододвинул к столу табурет и сел, оглядываясь. – С чего бы начать?

– Можно я вам настоечку предложу? – нерешительно спросила хозяйка.

– Предложите-предложите! – Гость в ожидании сложил руки на животе.

Женщина достала из холодильника невесть как сохранившийся пузатенький старомодный графинчик с высокой притёртой стеклянной пробкой и поставила перед Кириллом.

В графинчике на дне перекатывались шарики можжевеловых чешуйчатых ягод.

Гость удовлетворительно хмыкнул и посмотрел на хозяйку:

– В одиночку как-то не с руки, привычки нет, может, и вы со мной?

Пожилая женщина улыбнулась и поставила перед Кириллом две крохотные рюмочки на тонких ножках:

– Ну, только с извинительной целью, чтобы вам не было неловко. А, как вас зовут, молодой человек? Ведь мы с вами, к моему стыду, так и не познакомились…

Смущённый Назаров назвал своё имя и вопросительно посмотрел на женщину.

– Павлиной Сергеевной, когда-то звали меня ученики… А Вы можете называть тётей Полей. Какая я теперь Павлина? Курица старая! – женщина потихоньку, в кулак, засмеялась.

– Ну, тогда за знакомство! – Кирилл налил рюмку и протянул женщине, потом налил себе.

Можжевеловая водка была хороша! Холодна, как родниковая вода, и крепка, как утренний морозец.

Кирилл, проголодавшись на вольном воздухе, с большим удовольствием стал есть, похрустывая огурчиками, втирая в соль белые продолговатые завязи луковиц с зелёными косицами, замахивая в рот душистые веточки укропа.

Павлина Сергеевна улыбчиво, по-свойски поглядывала на случайного гостя, крепкого мужика, ещё не утратившего ребячьей свежести и лёгкого озорства. Было видно, что человек он порядочный, обиды никакой не сделает, и старая женщина, успокоенная и радостная неожиданным общением, только вытирала платочком кончики губ, вспоминая что-то своё, далёкое…

Гостю тоже, видать, было хорошо и уютно на этой чистенькой веранде, за этим столом с деревенским ужином. И он, тоже успокоенный, вспоминал своё, тоже далёкое – канувшего в неизвестность отца, которого он смутно, но помнил, мать, бабушку в белом платочке в горошек, молодую картошку с зелёным луком и огурчиками на такой же веранде, но в другом месте и в другом времени.

Вечером, они с Павлиной Сергеевной, теперь уже тётей Полей, сидели на лавочке перед домом, и Кирилл Семёнович Назаров, глядя на затухающее позднее небо, рассказывал о себе; весёлые и горькие случаи жизни, и старая умная женщина поддакивала ему, доверительно улыбалась и покачивала седенькой головой.

Назаров не стал стеснять свою хозяйку и согласился спать во дворе, в маленьком сарайчике, где для него Павлина Сергеевна разложила низкую раскладушку и застелила её чистой простынёй поверх ватного, стёганого одеяла.

Постель была готова, и теперь они с тётей Полей сидели, любуясь угасающим днём, и мирно беседовали, как близкие родственники.

– Тётя Поля, а почему вы одна живёте? – предварительно извинившись за своё любопытство, спросил Кирилл.

– Как одна? Вон – целое село со мною рядом! Да и ты вот сидишь здесь, – незаметно перешла на «ты» женщина. – Сосед Миша через стенку живёт. Наведывается часто. Он шофёром работает в районной администрации. Починит что, когда надо. Человеку одному нельзя. Не на кладбище обитаю. Одиночество – грех большой. Я хоть и атеисткой была, а, кто в то время не был безбожником? А теперь вот иконку повесила в переднем углу. С Богом живу.

– Да я не в этом смысле. Родственники где? Дети?

– Детей у меня много было. За полвека работы в школе для меня всё село – дети!

– Ну, а сын, или дочь?.. Ваши дети, Павлина Сергеевна? – назвал он её теперь снова почему-то по имени-отчеству.