Не взывай к справедливости Господа

– Ну, значит, ты не будешь! – Баба вытащила бумажную затычку, подняла бутылку, посмотрела на свет и припала мятыми губами к зелёному горлышку, предварительно протерев его рукой. Оторвавшись от бутылки, она снова заткнула её самодельной пробкой и поставила под ноги. – Тогда чайком грейся! – по увлажнённым глазам, ставшим теперь улыбчивыми, было видно, что тётя Мотя приходит в хорошее расположение духа. – Не квелись! Я с Ахрипчем, комендантом нашим, Архипом-хрипунком, переговорю, он тебе комнатку под лестницей оформит, в которую я тебя сейчас отведу, и будешь жить, как у гулюшки. – она, весело хмыкнув, вылезая из-за стола, пропела: «…Жила бы, как у гулюшки – пила б, ела, что хотела, а работать х…шки!» Эх, годы молодые! – баба подняла чемодан гостьи и приказала следовать за собой. – У нас на первом этаже семейные ютятся, так что начальству из ЖКО ты глаза мозолить не будешь – откуда здесь девка? Постельку тебе добуду. Чего ты? Живи, коль жить хочешь! Кирюшу своего баловать каждый день будешь. Да и на свидание никуда ходить не надо, коль милый рядом. И-ех! Мил уехал, мил оставил мне малютку на руках… – Теперь тётя Мотя развеселилась по-настоящему, наверное, вспомнила свою расторопную молодость.

Дина вздохнула и, опустив голову, пошла за решительной женщиной, которая с «Ахрипчем» запросто все дела может устроить и найти бедной девушке крышу над головой.

Тётя Мотя, действительно, вершила все дела по бараку: кого, куда поселить, а кого выселить, кого впустить без документов, а кого и с документами отматерить так, что посетитель или посетительница сразу забывали дорогу в эту сторону.

С комендантом «Ахрипычем» она отбывала окончание лагерного срока на поселении под Соликамском. Оба сидела за растрату – один за имущество вверенного ему колхоза, а другая за недостачу в продуктовом ларьке.

Времена были тогда серьёзные. Растрата считалась государственным преступлением и срока давали тоже серьёзные.

Это теперь – кто взял много, освобождён от ответственности – значит, человек состоялся, умён, значит, сто достоинств в нём…

Комната под лестницей была хоть и маленькая, но уютная. Деревянный топчан вместо солдатской, на ржавых пружинах койки, (скрыпа не будет слышно! – ухмыляясь, сказала догадливая ведьма), выкрашенная охрой тумбочка в головах, на тумбочке большой обломок зеркала, толстое стекло которого было совершенно чистым, полосатый без наволочки матрац, тоже без пятен и разводов, подушка, из которой кое-где выступал пух, но ткань была целой и невредимой.

Топчан стоял возле трубы водяного отопления. В комнате было довольно тепло и чисто.

По женской косметике на тумбочке перед зеркалом и некоторым аксессуарам, забытым невзначай на резном старинном стульчике, можно было понять, что до недавней поры здесь кто-то жил и обывал.

Дина вопросительно подняла глаза на приветившую её женщину.

– Не боись, дочка! Это место счастливое – отсюда замуж птицей вылетишь! Перед тобой здесь, тоже вроде тебя, Нюрашка-швея проживала. Месяц только и попользовалась моей добротой, а там замуж выскочила за строителя заслуженного, которому квартиру ко Дню Советской Армии профком выделил. Я у них и сватьей была, вниманием ённой родни попользовалась… Пойду, бельё постельное принесу!

Когда говорливая женщина ушла, Дина устало опустилась на топчан, разглядывая низкий скошенный потолок, выкрашенный белой краской.

О том, что совершается жизненный перелом совсем непохожий на то, что она переживала в своей, в общем-то, достаточно короткой жизни, до её сознания пока не доходило.

Молодость безоглядна, учится только на своих ошибках и с этим ничего не поделаешь.

Была размеренная жизнь в привычном для девушки доме. А теперь шумный перекрёсток четырёх дорог вместо тихого пригляда добрейшей Пелагеи Никитичны.

«Ничего, ничего – твердила она себе, – вот получу диплом, и мы с Кирюшей по комсомольским путёвкам уедем в Сибирь (тогда модно было, сломя голову, отправляться на «запах тайги»)! Кира такой хороший! Под его ладонями так уютно и надёжно, что ничего в жизни не страшно… Тётю Полю (это она о Пелагеи Никитичне так) только жаль. Дима сам виноват – не надо было по такому пустяку человеку голову терять. Меня одну оставил…»

Её размышления о своей бренной жизни прервала вездесущая тётя Мотя:

– А вот и постелька тебе готова! Ничего, ничего! Полежи, отдохни! – Вахтёрша положила пакет чистого белья на тумбочку и ушла на своё место княжить на вахте.

Теперь только оставалось ждать с работы Кирилла, а там посмотрим…

6

Но, как назло, Кирилл в этот вечер пришёл позднее, чем обычно – сдавал испытательные экзамены на электросварщика, а требования к сварному соединению на монтажных работах довольно строгие и не каждый претендент с первого захода может заварить образец стыка во всех пространственных положениях, а Кириллу это удалось.

Тогда по неписаному закону бригады он должен был выставить русский магарыч, что называется просто хорошей выпивкой за счёт виновника.